Название: Сыграй со мной партию, мой милый анонимный гений!
Автор: _~zaraza~_
Бета: oles_ka, Вандервайс Марджера
Категория: слэш
Жанр: romance, AU
Пейринг: Шерлок/Джим
Рейтинг: R
Размер: миди или макси
Статус: в процессе
Дисклеймер: моя лишь идея
Размещение: пишите в личку, обговорим=)
Саммари: Во что выльется желание Джима сделать Мориарти анонимным персонажем, а милого Джимми из IT-отдела - любовником Шерлока Холмса?
Предупреждения: OOC
Глава 5 - часть первая
Глава 5
«Он заперся в комнате три часа назад и оттуда не доносится ни звука. Означает ли это, что кто-то незаметно грохнул его, пока я не видел, и его бездыханное тело сейчас лежит на полу в луже собственной крови?» - апатично размышляет Себастьян, стряхивая пепел в одно из многочисленных блюдец на столе. Джим никогда не использует как пепельницу одну и ту же чашку, каждый раз достает новые тарелки, а потом кричит на Морана, что в доме нет свободной посуды.
- Ну, кто еще, кроме меня, может быть виноватым? Конечно, ведь это я живу в этой квартире!
Его неудержимо клонит в сон. Все эти бесконечные поручения Джима после того, как он сошелся с Шерлоком, постепенно слились в банальную бытовуху: купи продуктов, найди «то, то самое вино, которые ты приносил одиннадцать дней назад, пожалуйста!» , почини мебель, – даже думать страшно, КАК они могли сломать кухонный стол. Как кролики, ей-богу, - а недавно Себастьяну пришлось, краснея при каждом слове, покупать в магазине интимных товаров смазку. Наилюбезнейший консультант понимающе ухмылялся, просил не волноваться и вообще вел себя настолько дружелюбно и непринужденно, что только годами отточенное самообладание помогло Морану не приложить его виском к витрине с женским кружевным бельем.
- Себастьян, ну прости, я просто совершенно забыл про нее, а до встречи оставалось не больше двадцати минут, - оправдывался тот, даже не скрывая свойственной ему ехидности во взгляде.
«Вот ведь чертеныш, посмеяться решил! И что же всегда останавливает меня в самый последний момент, когда я уже готов в порыве гнева придушить наглеца?» - мрачно вспоминает Моран, наблюдая за кружащимися вокруг настольной лампы мотыльками. Глупые насекомые, так стремящиеся к смерти, неужели вы не видите трупов обожженных собратьев своих? Или считаете себя более выносливыми, сильными, живучими? Раскаленная лампа напоминает Мориарти – иронично приглашающего наивных мотыльков потягаться с ним в бессмертии, уверяя в своей безобидности. Сколько их было и где они теперь все? Лежат ссохшимися трупами вдоль проторенной дорожки его жизни, Джим даже не удосуживается убрать их, чтобы не бросались в глаза. По его мнению, чем больше будет явных проигравших, тем больше азарта возникнет у считающих себя сильнейшими и бессмертными, а с ними играть интереснее, чем с богатыми посредственностями. Вечный ребенок, как ты умудрился дожить со своим мировоззрением до стольких лет? Гений, наверное, все гении по определению вечные дети.
«Он проснулся как раз перед моим приходом. Съехидничал насчет блюдец, чтоб его, и ушел. Весь день продрых» - Себастьян, поддаваясь порыву, тушит бычок об сухое мертвое тельце большой ночной бабочки, бросает окурок в тарелку и бесшумно встает. Неслышно проходит в комнату, слегка отворяя дверь в соседнее помещение, готовый в любой момент достать пистолет из кобуры. Зря ты волновался, полковник, все в порядке с твоим приемным сыном, другом и боссом.
Кисть порхает над холстом, будто не чья-то рука ведет ее в нужном направлении, будто она обладает собственным сознанием. Легкими штрихами – фиолетовыми, лиловыми, черными, сиреневыми - она скользит по бумаге, нервно, истерично, резко, кажется, что рука художника не успевает за полетом ее желаний. А Джим будто в трансе, с прикрытыми глазами, из под опущенных век отстраненно наблюдает за полетом своего оружия – именно оружия, ведь и картина может ранить в самое сердце своей душой. Опять ирония – Дьявол наделил душой свое творение. Мориарти, можешь ли ты хоть что-то в своей жизни делать без горького пряного юмора? Существо без божественной искры внутри, там только безумие и сумасшествие, Джим, твое творение словно сложено из битых стекол витражей. Каждый мазок кисти – именно там, где нужно, каждый штрих, полоса, касание – на своем месте. Дьявольски порочно или Божественно прекрасно? Холмс-младший словно живой, словно прямо сейчас сойдет с холста в фиолетовом цвете, обволакивая холодом светло-лиловых глаз.
- Я же говорил, что здесь нужно добавить больше пастельного, - Мориарти неспешно поворачивается к полковнику, словно почувствовав его появление в комнате. «Да я готов поклясться, что не издал ни единого звука!» - Иначе кожа получилась бы слишком темная. А Шерлок будто сложен из снега и молока, ты не заметил? – Он кладет кисть на тумбочку, стоящую рядом, и отходит от картины, взглядом критика обозревая свое почти законченное творение. – Себастьян, Себастьян! Не перестаю восторгаться его телом, как можно быть таким совершенным?
- У меня свое мнение насчет совершенства человеческих тел. Прежде всего, я предпочитаю представительниц противоположного пола, - полковник подходит ближе к картине и принюхивается к вязкому запаху маслянистой краски. Этот чуть пряный аромат давно и прочно ассоциируется у него с Джимом, человеком, который берет с собой мольберт и краски в любое место этой планеты. – Шеф, вы не боитесь?
- Чего конкретно из того, о чем ты думаешь? У меня слишком много ответов, - и снова эти глаза, яркие, безумные, они светятся в этой освещенной комнате своим мраком, чернее тени, пугают, заставляют подчиняться.
- Шерлока Холмса. И того, что может выйти в итоге из-за ваших игр и комбинаций. Я уже говорил, что сделаю все, чтобы спасти вас, куда бы ни попали, хоть в Тартар к самому Дьяволу, но если вы в чем-то просчитаетесь? Как бы не прищелкнули нас хищники покрупнее.
- Мой милый полковник, можешь не волноваться, все идет так, как я рассчитал, даже без временных погрешностей, - Мориарти хищно улыбается, пугая Морана еще больше, такой нереальный, неестественный человек, чуждый этому миру, ты слишком, слишком умен и бездушен! – Мне даже немного лестно, что Шерлок сдался почти без боя. Я ведь вижу этот взгляд, он желает меня, видеть, слышать, общаться незримо, как не может даже с милым Джимми из компьютерного отдела – думает, что не может. Я подогреваю его любопытство, он уже лезет на стены из-за моего отсутствия, я стал его наркотиком! О, да, наркотиком, от которого не помогает никотиновый пластырь! – Он начинает смеяться, истерично, счастливо, падая спиной на диван и закрывая глаза руками: - Ты знаешь, что он кричал в нашу прошлую совместную ночь?
- Увольте меня от этой информации, - морщится Себастьян, однако осознавая, что Джим уже не остановится. Снова этот монолог, снова ждать как минимум семь минут, чтобы он успокоился и перестал бросаться своими эмоциями в несчастную Вселенную. Бедная Вселенная, подожди еще немного!
- Не будь занудой. Он простонал «Мориарти», ты понимаешь?! Страстно, на выдохе, так бесстыдно и пошло.… Это победа, моя личная победа! И что стоят все его слова о бесчувственном сверхчеловеке, если он сам начинает дышать одним моим существованием? – Мечтательная поза, улыбка идиота, он словно излучает какой-то внутренний свет, ненастоящий, неправильный, в него сложно поверить, ведь это гребаный «криминальный гений», эпицентр смертей и ловушек, как, ну как из такого существа может литься такая неудержимая искренняя… любовь?..
Джеймс замолчал. «Странно. Слишком быстро он выдохся. Что с ним происходит? Что происходит с ними обоими, Дьявол меня побери?!»
- Раз у Вас все в порядке, не буду больше отвлекать своим присутствием, - Себастьян, не оборачиваясь, быстро выходит за дверь. Забрав с журнального столика бумажник и мобильный, он почти вылетает из квартиры, стремительно, словно убегая от этого мистического перевоплощения, странного, неправильного.
Моран наблюдает за Холмсом-младшим, почти постоянно, это одно из основных поручений Джима Мориарти. Он тоже меняется. Та искра – она горит практически истерично, отчаянно, бьется в глазах в панике и ужасе. И объяснение этой истерике безумия, ставшего почти разумным, одно – им, Холмсом, тоже завладели чувства, он тоже будто опустился на землю, к простым и глупым людям, вкусил земных запретных плодов, которые понравились, наверняка так понравились ему, что не захотелось останавливаться. Ну, разумеется, он никогда не признается в том, что хотел бы продолжать чувствовать, скучать, переживать, он попытается избавить от этого всеми своими силами и своим гением, придет в ужас, если только осознает всю притягательность эмоций.
«Тем он и отличается от шефа, - думает полковник, вдыхая полной грудью тяжелый пыльный воздух Лондонских улиц, неспешно шагая по ночному городу. – Джим принял эти противоречивые эмоции, даже не удивился их присутствию в своем атрофированном от человечности организме. Такой он, хренов ребенок-переросток. Все для него – игра. Никак не могу перестать удивляться его мировоззрению. И никак не могу поймать хоть намека на детское безрассудство в Шерлоке – неужто он настолько вжился в роль холодного сумасбродного сухаря, что надетая маска стала основной личиной? Ага, а тут вдруг появляется Мориарти и рушит весь его жизненный уклад, сдирая с кровью и кусками мяса въевшуюся в сознание роль. Что ж, по крайней мере, теперь у меня есть адекватная версия, объясняющая большую часть его выкрутасов. Ну, Холмс, ну, гений, чтоб тебя!». Моран останавливается за круглосуточным магазином и непрерывно чиркает зажигалкой, злясь про себя на сильный ветер.
- Это будет большая ирония судьбы, если я умру в своей постели от рака легких, а не в перестрелке, защищая этого психа от конкурентов, - проворчал Себастьян, кутаясь в легкую куртку.
***
Небольшой полумесяц выглядывает из-за облаков, освещая темную и непроглядную ночь. Но ее свет так ничтожен, по сравнению с пастельным и таинственно-фиолетовым сиянием картины. Это краски состоят из фосфора или Дьявол вложил свою Силу в это творение?
«Я вижу это, я вижу в его глазах новую жизнь, зарождение альтернативного восприятия, шестого чувства – чувства чувствовать, как бы это комично не звучало. Он в панике, в ярости, в смятении, иногда мне кажется, что я слышу его проклятия в мой адрес за то, что подарил ему этот дар – быть человеком, хотя бы просто попробовать себя в этом амплуа! Он называл меня змеем-искусителем в своих мыслях, не мог не называть, наверняка думал, что я играю на пороках и желаниях. Но эта игра на целый порядок выше – собственноручно создать противнику слабость и давить, давить на нее, нещадно, видеть, как он барахтается в своих эмоциях, не понимает и не знает, как ими пользоваться или как избавиться. Это наш личный поединок, наша личная дуэль, которая будет длиться столько, сколько Я захочу, пока я Сам не прекращу ее. Все правила и все препятствия – в моих руках, но даже так ты умудряешься не то что не выдохнуться еще на старте, а идти со мной нога в ногу! Как, ну как ты смог ранить меня моим же оружием?! Я планировал взрастить в твоей сущности душу, чтобы ты стал обычным человеком и сам пришел ко мне, покорно сложив голову у моих ног, но я сам, сам, черт побери, попался на свою же удочку! Ты снишься мне, детектив, и во снах моих ты, словно продажная шлюха, изгибаешься под моими прикосновениями, выкрикиваешь МОЕ имя, не таясь, зная, КТО берет тебя, это сносит все остатки твоего самообладания. Я не знаю, сколько еще смогу играть перед тобой. Слишком остро желание рассказать обо всем, ради одного краткого мига, краткого диалога взглядами, скрещения пламени безумных огней – ради секунды твоего осознания. Секунды, которую мы с тобой, вдвоем, растянем на вечность, будем смотреть друг другу в самую глубину, в то пламя Тартара, что одинаково горит в наших зрачках. На короткое мгновенье тебя озарит понимание, ты не сможешь сразу скрыть свои эмоции, и я увижу, наконец-то увижу то, что не видел ни во время длительного наблюдения, ни во время наших встреч, ни в минуты близости – неподдельное удивление, граничащее с шоком. Ты каждый день наблюдаешь это выражение на лицах окружающих, ведь правда, мой ледяной детектив? О, я даже заранее поставлю камеру в том помещении, где откроюсь тебе, чтобы рядом с диском под названием «Ванна» появился другой, куда более возбуждающий и вызывающий ликование – подтверждение того, что ты умеешь удивляться. Что ты человек.
Наивный полковник Моран, считающий, что знает меня лучше кого бы то ни было. Он чем-то напоминает мне моего отца, забавно, ведь так? Тот тоже рвался помогать мне, учить, советовать, да только я всегда делал все так, как мне хотелось. Думаю, его стараниями я мог бы стать неплохим адвокатом, да только это все скучно, смертельно скучно! Я никогда не слушал его – не слушаю и полковника. Мой милый друг тайно страдает из-за отсутствия постоянной пассии и троих детей, резвящихся в яблоневом садике. Боже, как представлю…. Он сдох бы со скуки или стрелял бы в голубей из снайперской винтовки, неподвижно расположившись на крыше. Я твое проклятие, Себастьян Моран, но я же и твое спасение. Мой приемный отец, моя совесть, моя человечность».
Джим Мориарти, улыбаясь, смотрит в потолок, на который он собственноручно пару месяцев назад прикрепил большое зеркало. До чего только не доходят руки в период скуки и депрессии! Отражение смотрит в ответ, отвечает таким же взглядом черных глаз, сумасшедшим, маниакальным, но, необъяснимым образом, понимающим и искренним. Там есть та сама искорка, прячущаяся в огне гениальности, боящаяся показаться наружу, чтобы не заметили и не избавились – искорка любви. Может ли Дьявол стать человеком?
Отражение берет со столика кисть, левой рукой медленно проводит ею, измазанной в сиреневой краске, по шее, очерчивая белый, чуть выступающий шрам. И пожар, этот страшный пожар понимания, что разгорается внутри, он увидел, заметил, что же будет сейчас, что же?..
- Ты сукин сын, мой любимый детектив. Решил поиграть и на моих взращенных своими талантами слабостях? Посмотрим, кто выйдет победителем. Не забывай: я всегда могу изменить правила игры. Я веду.
Глава 5 - часть вторая
***
- Я просто зашла вернуть твое пальто.
Голова раскалывается на сотни, тысячи осколков, что ты мне вколола, проклятая женщина? Мысли путаются, не могут собраться в единый, точный луч, разящий наповал, как всегда, они витают по комнате, по всей Вселенной, везде, кроме моей головы. Как будто свет пустили через рассеивающую линзу. Голос? Мне кажется, или я слышал женский голос в комнате, прямо передо мной, над самым ухом? И что это за комната, где я нахожусь, черт побери?
Где Джим?
- Джим?.. – отрываюсь от подушки. Зря, как же зря, ощущение, словно по стеклу провели шилом – оглушающий неприятный звон в ушах. Кто наполнил свинцом вместо мозга мою черепную коробку, почему она такая тяжелая?
Пытаюсь подняться, с упорством, достойным высшей награды. Где пол, где потолок, где я? Где моя великая гениальность, неужели она бросила меня на произвол судьбы? Кажется, я в своей комнате. Темно, прохладно, свежий влажный воздух, наполненный озоном, звук капель за окном – идет дождь. Боже, это элементарная логическая цепочка, будь я даже Джоном Уотсоном, я смог бы догадаться! Нужно что-то еще, ну же, убеди меня, что ты все еще со мной, мой разум, мой ум!
У моего соседа есть пунктик – он патологически аккуратен. Если он открывает окно, он задергивает все шторы, расправляет их до идеального вида и только тогда, с чувством выполненного долга, продолжает заниматься своими делами. Сейчас же оно раскрыто нараспашку, тюль кое-как болтается, подкидываемый ветром. На полу влажные отпечатки босых женских ног. Тонкий аромат цветов не зря почудился мне сквозь забытые? Неосознанно, словно мое тело перестало слушаться, я направляюсь к окну, надеясь поймать вдали сквозь плотную завесу ливня удаляющийся силуэт босой женской фигуры. И ведь я понимаю, понимаю, черт возьми, что ее там не будет, что она уехала на машине около часа назад, но кто же тащит меня против моего желания, кто же жадно впивается Моими глазами в темный ночной переулок? Пальцы побелели, судорожно сжимая подоконник.
- Шерлок? Зачем ты открыл окно? – только что вошедший Джон с трудом разжимает мои будто парализованные руки и, придерживая за плечи, осторожно садит на кровать. Я не могу удержать равновесие даже сидя, вцепляюсь в его локти, до боли, прекрасно ощущая, как сильно сдавливаю его кости. Но Уотсон молчит, понимая мое состояние, даже не дергается. Джон, Джон. Как бы я не отзывался о тебе на протяжении всего времени нашего совместного проживания, я знаю, что такого преданного человека у меня никогда не будет. Ты никогда не предашь. Если не поймешь, то, хотя бы, примешь мои недостатки и экстравагантные поступки, просто потому что ты любишь меня – как друга и брата. Я хотел бы иметь такого младшего брата, Джон, такого, как ты, смотрящего на меня с детских лет с немым восхищением и обожанием, неосознанно старающегося копировать мои речевые обороты, движения, интонации. Тебе никогда не хватало кумира, мой друг, мне же никогда не хватало именно такого воздыхателя.
- Ну, уж прямо-таки воздыхателя, - с сомнением произнес мой сосед. Черт побери, я что, разучился думать про себя? – Мне приятны твои слова, Шерлок, вряд ли ты вообще можешь сказать что-то более теплое и человечное. Я действительно стараюсь понять тебя, хотя и не всегда получается, - он настойчиво опускает меня на кровать, укрывая одеялом, и направляется к двери. – Поспи еще, ты не в лучшей форме. Зови, если будет совсем худо.
Несколько секунд я лежу в блаженной тишине, наслаждаясь теплой кроватью и прохладным воздухом снаружи. В эти минуты я словно по-настоящему понимаю, какое бесхлопотное счастье выпало практически всему населению Земли. Никакого напряжения. Никакого полета мысли. Голые чувства, не требующие особых затрат тела, почти полное отключение мозговой деятельности, практически нулевая активность ума. Им это не нужно, никому не нужно, они не знают, насколько интересно может быть жить разумом, а не любовью. Интересно, но муторно, сложно. Это уровень повыше среднего.
Громкий и откровенно пошлый звук неожиданно раздается от комнатной двери. По инерции подняв голову с подушки, морщусь от ужасной тяжести и, щурясь, пытаюсь разглядеть в двоящемся помещении источник стонов. И замечаю на крючке свое пальто.
***
- Ирэн Адлер отныне не твоя забота, братец. Ты уже провалил задание, насколько это возможно, теперь же не лезь мне под ноги. Всего хорошего, миссис Хадсон. До свидания, Джон, - Майкрофт уходит, едва сдерживая ярость. Он зол, как же он зол! Как я люблю выводить его из себя, человека, умеющего держать лицо куда лучше меня. Я вижу его расширенные зрачки, движущиеся крылья носа, глубокое дыхание и мне хочется петь от осознания, что я снова заставил его побелеть от ярости! Похоже, я единственный человек в природе, кто может это сделать. Уже единственный.
Несколько лет назад они познакомились на заседании британского правительства – Сильвия была дочерью одного многоуважаемого преуспевающего человека, который создавал из нее свою копию, чтобы, когда время его иссякнет и он отойдет от дел, его ребенок, его плоть и кровь заняла высокий пост и не опозорила отцовскую память. Женщина и в самом деле была очень смышленой – все схватывала на лету, работала не столько вместе с отцом, сколько наравне с отцом – дельное уточнение, если вы знаете толк в деталях. Давала советы, включалась в работу, полностью отдаваясь ей, показывала прекрасные результаты и незамысловатый ум. Ее нестандартный взгляд и мышление зацепили Майка. Когда он решил вступить с ней в культурную дискуссию прямо на совете и немного поспорить, уверенный в своей победе, она так красиво и тонко смогла опустить его ниже плинтуса, что он тут же влюбился. За секунду, хотя всю свою жизнь до этого момента яро отрицал хотя бы намек в своей сущности на эмоции и любовь. Помню, я был в ярости и растерянности – на моих глазах за несколько дней разрушился тот образ бесчувственного героя, каким был для меня мой старший брат. Я возненавидел эту женщину всеми фибрами души, я бросил в камин приглашение на свадьбу, даже не распечатав его. Майкрофт казался мне оскверненным. Униженным. Будто она измазала его мерзкой человечностью, отвратительными чувствами, заставила поверить в то, что он может любить и страдать. Второму она научила его буквально через несколько дней после свадьбы – 11 сентября 2001 года, башни-близнецы, уничтоженные в результате террористического акта, многие тысячи жертв, и Сильвия – в их числе. Я не пришел на похороны. Я не видел брата с того момента шесть лет. Он изменился, зачерствел еще больше прежнего, но если раньше это была холодность Бога, супергероя, уверенного в своей силе и бессмертии, то тогда – и до сих пор – его состояние напоминало мне кусок хлеба, который оставили на день высыхать на солнце. Он стал Богом, которого низвергнули с небес. Убили того, чья жизнь вечная.
Мне страшно, безумно страшно за Мориарти. За того, чье лицо никто никогда не видел, кроме его помощника, полковника Морана. Майкрофт никогда не простит ему смерть жены. Никогда не простит смерти других людей, он знает, какого это – терять близкого человека, чувствовать боль. И знать, кто виновен.
Я не вижу никакой радости в том, чтобы уметь любить, уметь радоваться сердцем. Сколько боли я получил бы, если бы не был тем, кем являюсь сейчас. Я ненавидел бы гения, перед которым преклоняюсь, всем своим существом. Если бы не Мориарти, у меня был бы племянник. Но я не чувствую ничего. Это работа. Его работа. За свою жизнь я убил много людей, чьи семьи наверняка вовсе не считали их негодяями. А он не знал, что жена Майкрофта Холмса будет там.
Ты нужен мне, Мориарти, несмотря ни на что.
***
Прошел месяц с тех пор, как я видел эту женщину. В течение этого времени я почти каждый день непрерывно получал от нее сообщения о желании встретиться, пообщаться, переспать, пару раз она отправляла свои откровенные фото и видео, которые я удалял сразу же, чтобы не портить себе ощущение неизвестности, хоть какой-то таинственности. Мне не хотелось разочаровываться в женщине подобного типажа, слишком мало их, чтобы так разбрасываться кадрами направо и налево. Лишь тем вы и отличаетесь, мой милый криминальный гений, если не брать в расчет половые признаки: о тебе я не знаю совершенно ничего, а о ней – слишком много. Она прекрасна, по-своему прекрасна в своей порочности и наглости. Ты же… ты знаешь все, что я могу тебе сказать.
Скрипка поет, насмехаясь, то резко прерывая свою песню, то вновь играя, медленно, быстро, я не владею своими руками - это смычок ведет их в ведомом лишь ей направлении. Она завершает свое исполнение высокой нотой и великодушно позволяет мне, улыбнувшись, поклониться моим слушателям. Здесь все те, с кем я контактирую не реже чем раз в неделю. Джон Уотсон и миссис Хадсон, естественно. Грегори Лейстред, смущенно стоящий в проеме арки и нервно крутящий в пальцах бокал с вином. Он до сих пор в искреннем недоумении, зачем его позвали сегодня на этот праздник. Все вопросы к Джону, это не моя инициатива! Очередная стервозная пассия моего соседа – у тебя ужасный вкус, что подтверждается отвратительным свитером с оленями, откуда только ты берешь таких ужасных девушек, друг?
И, конечно, Джим. Самый желанные человек в этот день, во все дни. Как ты смог стать Таким важным для меня? Я не представляю уже ни дня без твоих шуточек, язвительных замечаний, выкрутасов, ты занял место, близкое к главному в моей душе. Она есть, да, дорогой, только, пожалуйста, никому об этом не говори, нам необходимо сохранить в секрете этот досадный факт. Я сам лишь недавно обнаружил ее. Она отзывается трепетом и восторженными криками, слышными только мне, когда я случайно вспоминаю тебя. А бывает это почти постоянно. Я снова ребенок, я снова лечу! Я ни разу не говорил тебе, что чувствую, мы даже никогда не обсуждали наши отношения. Но я знаю, что ты не можешь без меня. Что ты пропитался мной, я вижу это в твоих глазах, вижу, как твое безумие сходит с ума и теряется, когда встречается с моим. Наглый и самоуверенный Джим из IT-отдела, лежащий у моих ног, словно питомец. Ты брыкаешься, бесспорно, доказываешь, если не словами, то действиями, что легко можешь прожить без меня, что я никто для тебя, но в итоге каждого боя с самим собой ты приезжаешь за мной ночью на своей спортивной машине и везешь. Куда угодно, лишь бы вместе. Меня так забавляют твои попытки казаться независимым. И так греет сердце тот факт, что я не один такой. Но почему, почему же ты не ревнуешь меня к Мориарти? Это прекрасно, восхитительно, я счастлив, что нет никаких ежедневных сцен и прочего бреда, который неизбежно ждал бы меня в отношениях с любым другим человеком. Но почему они отсутствуют? Я, как всегда, не умею довольствоваться тем, что имею, как же это так – есть что-то, чего я не понимаю?!
Он сидит в кресле, одетый в белую рубашку и простые синие джинсы, раскрепощенный и уверенный в себе, а огонь из камина отражается в его глазах, будто дьявольский. Не будь тут всех этих людей, Джимми, я кинул бы жалобно звякнувшую скрипку в сторону и набросился бы на тебя, разорвав к чертям прозрачную белую ткань. Прижался бы всем телом, впитывая твой жар и жар огня, выпивал бы твой пожар, разгорающийся внутри, сквозь кожу, сквозь кости. Ты видишь это, ты чувствуешь мои желания, усмехаешься, киваешь головой. «Позже, Шерлок, имей терпение, вокруг нас люди, в конце концов!» - я почти слышу этот бархатный голос. Я не хочу слов, я хочу стонов и рычания.
- Очаровательно, Шерлок, просто чудесно! – миссис Хадсон в прекрасном настроении, цветущая и пышущая здоровьем даже в свои годы. Всегда восхищался этой женщиной, ее стальной волей, которая едва ли заметна кому-то кроме меня, скрытой под маской доброты и наивности.
Джим соблазнительно улыбается и кивает: «Ты прекрасно играешь, мой милый!» - с некоторых пор я понимаю его без слов, всю его мимику, все взгляды и движения. Он становится частью меня. Он уже стал частью меня! Я не знаю, кто из них двоих мне нужен больше – Джим или Мориарти. Ни без первого, ни без второго я не смогу прожить и месяца.
- Разрешите, я уведу Шерлока буквально на пару минут? – неожиданно произносит мой программист, стремительно поднимаясь. – Джон, ты не посторожишь мой бокал, пока я не вернусь? – Он смущенно улыбается, явно показывая, что шутит. Молодец, с Уотсоном нужно общаться в максимально простой форме, не умничая, в противном случае он начинает злиться и замыкаться в себе. Мой сосед и мой любовник на удивление легко нашли общий язык, нередко я заставал Джима у себя дома, когда приходил с работы, мило беседующего с Джоном на всевозможные темы, начиная от спецификаций оружия и заканчивая вкусовыми пристрастиями. Когда я интересовался, как ему удалось так легко войти в доверительные отношения с моим другом, он лишь томно прикрывал глаза и восклицал: «Милый, не ревнуй! Мое сердце принадлежит лишь тебе, а Джон – это так, чтобы удостовериться, что ты лучший!». После этих слов я обычно заваливал его на кровать, и дальнейший возможный диалог угасал по физиологическим причинам.
Он останавливается возле двери в мою комнату и просит не падать в обморок от его скромного творения.
- Скромности тебе не занимать, - шепчу прямо в ухо, приближаясь все ближе, по-хозяйски проходясь рукой по спине, забираясь под майку.
- Терпение, мой милый друг, - Джим откидывается головой мне на плечо и прогибается в пояснице. Дьявол! – Внизу все твои ближайшие люди в полном составе, они, конечно, прекрасно оповещены о наших отношениях, но демонстрировать это стонами и скрипом кровати нецелесообразно.
- Так зачем ты меня провоцируешь?
Он не ответил, лишь вызывающе улыбнулся и открыл дверь. Посреди моей комнаты на специальной подставке стояла Картина.
Глава 5 - часть третья
- Всем привет! На двери написано «Добро пожаловать», а я как раз проходила мимо…
Оставив Жанет дальше скучать сидя в кресле, Джон с улыбкой на лице приветствует только что вошедшую гостью. Молли выглядела просто восхитительно! Красивая прическа, изящное вечернее платье чуть выше колена, не бросающийся в глаза макияж, однако подчеркивающий все достоинства ее лица в сумме дали просто ошеломительный результат. Уотсон невольно сравнил взглядом свою даму с давней подругой. Результаты неутешительны: первая практически во всем проигрывает Молли.
- Всех с наступающим Рождеством! – девушка по-дружески обняла Джона, приветствуя, и неслышно поинтересовалась: - А где Шерлок? Я думала, вы празднуете все вместе.
- Он скоро придет, ему нужно было… ненадолго подняться наверх.
- Хочешь чего-нибудь выпить? – Грегори вопросительно посмотрел на нее, нерешительно дотрагиваясь до бутылки с вином.
Отстранившись, Молли кивнула, тепло и немного напряженно улыбнулась и приняла бокал из рук Лейстреда. Поговорила с ним о жене и завтрашней поездке за город, поинтересовалась здоровьем миссис Хадсон, познакомилась с Жанет. Будто хотела отстреляться заранее. Что она собирается делать? «Жаль, что я не Шерлок Холмс, который по мешкам под твоими глазами может определить, сколько, где и с кем ты отдыхал на прошлой неделе» - усмехается невесело Уотсон, с невольной затаенной усталостью и скукой бросая взгляд на свою подружку. Скучная, неинтересная, инфантильная стерва. Зачем он привел ее сегодня?
- Кто эта размалёванная проститутка? Почему ты так смотришь на нее, ты что, ее, а не меня пригласил на праздник в качестве своей любовницы? – Шипит Жанет, показательно скрестив руки на груди и смотря в противоположную сторону. «Ну, за что мне это, боже!».
Тем временем Хупер, дождавшись, когда на нее перестанут обращать внимания, неслышно прошла на лестничную площадку и поднялась вверх почти до самой двери. Оглянулась, проверяя, не увязался ли кто, пару раз глубоко вдохнула, заправила за ухо непослушную прядь, натянула пониже платье и, решившись, подошла к двери вплотную. На этом ее героические помыслы иссякли.
«Вот я дурочка, зачем пришла? Ведь прекрасно понимаю, что это не тот тип мужчин, которого можно зацепить оголенной грудью. Накрасилась, понимаешь ли, оделась как девушка легкого поведения, подарок ему приготовила… а для чего? Ему же все равно. Что бы я ни делала, он все равно смотрит на меня как на пустое место. А иногда, если я совершаю очередную глупость, чтобы привлечь его внимания, он принимает меня за умственно отсталую. Словно я и не человек вовсе, а мартышка какая-то, которую научили бить в тарелки, а она этим хвастается. И ведь не сделаешь ничего! Ему все равно. Абсолютно. Все равно» - Молли поникла не столько внешне, сколько внутренне, окончательно теряя остатки своей уверенности. Она уже направилась было обратно к гостям, как вдруг услышала резкий и короткий приглушенный стон. Будь она внизу, вряд ли бы звуковая волна донесла до нее хотя бы его отголоски, но, так как она стояла рядом с приоткрытой дверью, стон был отчетливым и явно вырвавшимся не нарочно.
- Шерлок, милый, не мог бы ты быть тише, внизу же люди! – произнес человек, которого она меньше всего хотела и ожидала услышать. Этот кобель, эта лживая сволочь, что посмела втереться к ней в доверие, чтобы подобраться поближе к ЕЕ мужчине! Конечно, по больнице ходили разные слухи об их близких отношениях, но Хупер, как умная женщина, старалась к ним не прислушиваться и лишний раз не тревожить себя мыслями о том, что у нее и Шерлока нет и не может быть совместного будущего. И вот теперь эти слухи подтверждаются! В каких-то нескольких метрах Холмс и этот мерзкий Джим занимаются чем-то непристойным, нагло скрывшись от гостей в комнате вышеупомянутого!
- Может быть, мне прекратить? Шерлок, солнце, тебе не нравится? Что ты мечешь в меня молнии своими глазами, я не хочу погибнуть как герой-любовник, распластавшись перед тобой со спермой на губах!
Звук возни, затем поцелуя. Затаив дыхание и покраснев от собственной наглости, Молли, придерживая в узде свою истерику и негодование, неслышно, будто кошка на мягких лапах, подходит к двери и заглядывает в комнату.
Темно.
В противоположном конце комнаты, около окна, стоит какой-то холст, однако что же там нарисовано, Хупер разобрать не может из-за не слишком хорошего зрения. Зато она отчетливо видит затылок Шерлока, его растрепанные волосы, как он кусает себе руку, чтобы не издать ни звука, и ритмичные движения головы Джима в районе пояса брюк Холмса. Шерлок выгибается, сжимает зубы, будто пытается откусить кусок от своей кисти, неслышно то ли стонет, то ли хрипит, мало соображая, что вообще происходит вокруг. Вдруг дергается, вскрикивая, так, что слышали наверняка даже те, кто был внизу, и обмякает, свесив прокушенную руку с дивана и касаясь пальцами пола. Программист поднимается, развратно вытирая рот, смотрит горящими глазами, которые словно светятся в темноте, прямо на Шерлока. В них – пошлая агрессия, жажда, нетерпение, но вместе с этим и еще что-то неясное, то, чего, возможно, даже сам хозяин еще не осознал и не принял. Что-то теплое, светлое, скрытое за животными желаниями, вселенское, настоящее.
Протяжный женский стон раздается внезапно, громко и отчетливо, он наверняка смог бы посоперничать в громкости с криком Шерлока, прозвучавшем минуту назад. Холмс неспешно достает телефон – «Что это за его штучки новые? Почему женские крики стоят на его СМС?!» - и вчитывается в текст.
- Кто же тебе пишет в столь интимную минуту? - Джим поднимается с дивана и встает около своей картины. – Ты даже не представляешь, сколько души, сколько эмоций я вложил в этот портрет!
- Прости, Джим, мне нужно вниз, - Холмс рывком встает на ноги, на ходу застегивая штаны и не отрываясь от экрана мобильного телефона. Совместить два этих действия было очень проблематично, но тот неплохо справлялся.
«Он же сейчас вниз пойдет!!!» - запоздало вспыхнуло в голове у Молли. Красная как помидор, она спешно спустилась вниз, к гостям, также незаметно, как и ушла. Направилась к столику с напитками и налила себе полный бокал красного вина. В горле першило. Хотелось то ли орать, то ли реветь. Именно так: не кричать, а орать, не плакать, а реветь. Все чувства обострились, в голове разом всплыли все ее неудачи с этим мужчиной, все ее провалы и ошибки. Поднося бокал к губам, она краем глаза наблюдала, как Холмс спешно ищет что-то на камине. Забрав какую-то маленькую коробочку, он, не сказав ни слова Джиму, стоявшему в дверном проеме, снова поднимается наверх. Джим ухмыляется, провожая его взглядом, но глаза выдают, как и всегда, впрочем. В них непонимание, легкая тревога – вид у Шерлока был явно не счастливый, когда он пронесся мимо него. Программист, продолжая нехорошо улыбаться, подходит к Хупер и наливает себе в бокал то же самое вино.
- Хороший выбор, Молли. Прекрасный напиток. Только вот одного ты не учла: это мое вино.
***
Рождество. Такой праздник, а я в морге. Забавно, не правда ли?
Холодно как-то. Тоскливо.
Мне не верится, что она мертва. Она же гениальна, так похожа на меня, как Я смог бы допустить собственную смерть? Я не могу принять этого, это не правда, черт тебя возьми, не правда! Мобильный телефон Ирэн настойчиво оттягивает карман. Как это случилось? Где она была в этот момент, где я был в этот момент, почему не закрыл, не предотвратил, не спас? Чувствую еще и свою вину, совершенно неуместную. Сердце, это ты откликнулось болью на сей печальный факт? Заткнись, прошу, не лезь не в свое дело, ты сейчас нужно мне меньше всего! Проклятые чувства, проклятые эмоции, разбушевавшиеся в эту зимнюю ночь, как прогнать вас, выдернуть из грудной клетки, чтобы не осталось ни следа? Мориарти или Джим – кто из вас виноват в том, что я начал сопереживать душой, а не разумом, как раньше, кто из вас включил опцию «Чувствовать» внутри меня, а теперь прочно сидит, запасшись пулеметом и патронами, около рубильника и не подпускает никого больше? Почему я готов разбить здесь все стены, прямо сейчас, в эту минуту, секунду, КТО?..
На мое плечо аккуратно ложится чья-то ладонь, сжимая, демонстрируя свою поддержку. Майкрофт.
- Только одну, - братец протягивает мне сигарету, виновато смотря в пол, словно заставляет меня сделать что-то противозаконное и запретное.
- Почему?
- Рождество, как-никак.… Никогда не думал, что буду разговаривать с тобой на подобную тему. Это, скорее, из разряда невозможного…. Ты любил ее, Шерлок? – Рука исчезает с плеча, спустя секунду я слышу звук разрываемой пачки.
Достаю из внутреннего кармана пальто зажигалку, насмешливо и немного грустно наблюдая за удивленным взглядом Майкрофта.
- Я – не ты, Майк. Я не способен на это чувство. Но она была умна, чертовски умна! Первая женщина, общество которой не было мне противным. Нелегко терять близкого по духу человека.
- Меня ли ты убеждаешь, себя? Ответь себе, не мне: ты любил ее?
Я вспоминаю.
Тонкие красные губы, искривлённые в усмешке, белая молочная кожа, длинные черные ресницы и прозрачные глаза цвета холодного горного озера, так ярко выделяющиеся на лице. Она была словно Снежная Королева. Была. А теперь ее нет.
Я вспоминаю.
«Я просто зашла вернуть твое пальто,» - тонкий цветочный запах, неуловимо смешанный с мои парфюмом, исходящим от пальто. Насмешливая искра в глазах.
Я вспоминаю.
Твой испуг, твое смятение, твой жар, твой холод, твой гнев. Любил ли я тебя, люблю ли? Первая женщина за всю мою жизнь, вызвавшая хоть какой-то отклик в моей душе, женщина-загадка, женщина-смерть. Кем ты стала для меня, Ирэн Адлер, покинувшая этот мир?
Телефон разносит страстные и такие неуместные стоны по моргу, отскакивающие от стен, непозволительно громкие и живые: «Как ты? Все в порядке? Джим». Именно сейчас мне не хватает тебя. Чтобы ты сморозил какую-нибудь саркастическую шутку, которая сняла бы с меня все напряжение, чтобы легко сжал мою ладонь и насильно запихал в машину. Увез бы куда-нибудь. Джим, именно сейчас я хочу поехать на тот самый островок, огрызок живой природы за пару километров от цивилизации, где у нас было официально первое свидание – и плевать, что там все завалено сугробами. Чтобы напиться. Чтобы после ты привез меня к себе домой, положил в кровать и пролежал со мной до утра. Стыдно признаваться в подобном, согласен, но сейчас я слишком разбит, чтобы фильтровать от спама свой мыслительный процессор.
Смена эмоций на моем лице не укрывается от пристального взгляда моего брата, он чутко следит за моей мимикой, стараясь уловить правду если не в словах, то в движениях. Он видел грусть, когда я думал об Ирэн. Но он также увидел эту мимолетную радость, когда я взглянул на имя отправителя. Что ты там себе навыдумываешь, черт возьми?! Хорошо, что мне написал не Мориарти, боюсь, даже Майк не смог бы понять моих чувств. Даже Майк.
- Шерлок…
- Ни слова! Не смей влезать в мою жизнь и жизнь тех, с кем я делю свою постель. Это явно не твое дело, - все-таки беру себя в руки, равнодушно скользя взглядом по лицу Майкрофта и останавливаясь в районе переносицы.
- Я даже не собирался. Ты уже ответил на все мои вопросы. Уверен, когда-нибудь мы вернемся к этому разговору. Тогда, когда ты, наконец, поймешь, что равнодушие – это не преимущество, Шерлок. Передавай привет своему другу, я ему очень признателен. За все.
Автор: _~zaraza~_
Бета: oles_ka, Вандервайс Марджера
Категория: слэш
Жанр: romance, AU
Пейринг: Шерлок/Джим
Рейтинг: R
Размер: миди или макси
Статус: в процессе
Дисклеймер: моя лишь идея
Размещение: пишите в личку, обговорим=)
Саммари: Во что выльется желание Джима сделать Мориарти анонимным персонажем, а милого Джимми из IT-отдела - любовником Шерлока Холмса?
Предупреждения: OOC
Глава 5 - часть первая
Глава 5
«Он заперся в комнате три часа назад и оттуда не доносится ни звука. Означает ли это, что кто-то незаметно грохнул его, пока я не видел, и его бездыханное тело сейчас лежит на полу в луже собственной крови?» - апатично размышляет Себастьян, стряхивая пепел в одно из многочисленных блюдец на столе. Джим никогда не использует как пепельницу одну и ту же чашку, каждый раз достает новые тарелки, а потом кричит на Морана, что в доме нет свободной посуды.
- Ну, кто еще, кроме меня, может быть виноватым? Конечно, ведь это я живу в этой квартире!
Его неудержимо клонит в сон. Все эти бесконечные поручения Джима после того, как он сошелся с Шерлоком, постепенно слились в банальную бытовуху: купи продуктов, найди «то, то самое вино, которые ты приносил одиннадцать дней назад, пожалуйста!» , почини мебель, – даже думать страшно, КАК они могли сломать кухонный стол. Как кролики, ей-богу, - а недавно Себастьяну пришлось, краснея при каждом слове, покупать в магазине интимных товаров смазку. Наилюбезнейший консультант понимающе ухмылялся, просил не волноваться и вообще вел себя настолько дружелюбно и непринужденно, что только годами отточенное самообладание помогло Морану не приложить его виском к витрине с женским кружевным бельем.
- Себастьян, ну прости, я просто совершенно забыл про нее, а до встречи оставалось не больше двадцати минут, - оправдывался тот, даже не скрывая свойственной ему ехидности во взгляде.
«Вот ведь чертеныш, посмеяться решил! И что же всегда останавливает меня в самый последний момент, когда я уже готов в порыве гнева придушить наглеца?» - мрачно вспоминает Моран, наблюдая за кружащимися вокруг настольной лампы мотыльками. Глупые насекомые, так стремящиеся к смерти, неужели вы не видите трупов обожженных собратьев своих? Или считаете себя более выносливыми, сильными, живучими? Раскаленная лампа напоминает Мориарти – иронично приглашающего наивных мотыльков потягаться с ним в бессмертии, уверяя в своей безобидности. Сколько их было и где они теперь все? Лежат ссохшимися трупами вдоль проторенной дорожки его жизни, Джим даже не удосуживается убрать их, чтобы не бросались в глаза. По его мнению, чем больше будет явных проигравших, тем больше азарта возникнет у считающих себя сильнейшими и бессмертными, а с ними играть интереснее, чем с богатыми посредственностями. Вечный ребенок, как ты умудрился дожить со своим мировоззрением до стольких лет? Гений, наверное, все гении по определению вечные дети.
«Он проснулся как раз перед моим приходом. Съехидничал насчет блюдец, чтоб его, и ушел. Весь день продрых» - Себастьян, поддаваясь порыву, тушит бычок об сухое мертвое тельце большой ночной бабочки, бросает окурок в тарелку и бесшумно встает. Неслышно проходит в комнату, слегка отворяя дверь в соседнее помещение, готовый в любой момент достать пистолет из кобуры. Зря ты волновался, полковник, все в порядке с твоим приемным сыном, другом и боссом.
Кисть порхает над холстом, будто не чья-то рука ведет ее в нужном направлении, будто она обладает собственным сознанием. Легкими штрихами – фиолетовыми, лиловыми, черными, сиреневыми - она скользит по бумаге, нервно, истерично, резко, кажется, что рука художника не успевает за полетом ее желаний. А Джим будто в трансе, с прикрытыми глазами, из под опущенных век отстраненно наблюдает за полетом своего оружия – именно оружия, ведь и картина может ранить в самое сердце своей душой. Опять ирония – Дьявол наделил душой свое творение. Мориарти, можешь ли ты хоть что-то в своей жизни делать без горького пряного юмора? Существо без божественной искры внутри, там только безумие и сумасшествие, Джим, твое творение словно сложено из битых стекол витражей. Каждый мазок кисти – именно там, где нужно, каждый штрих, полоса, касание – на своем месте. Дьявольски порочно или Божественно прекрасно? Холмс-младший словно живой, словно прямо сейчас сойдет с холста в фиолетовом цвете, обволакивая холодом светло-лиловых глаз.
- Я же говорил, что здесь нужно добавить больше пастельного, - Мориарти неспешно поворачивается к полковнику, словно почувствовав его появление в комнате. «Да я готов поклясться, что не издал ни единого звука!» - Иначе кожа получилась бы слишком темная. А Шерлок будто сложен из снега и молока, ты не заметил? – Он кладет кисть на тумбочку, стоящую рядом, и отходит от картины, взглядом критика обозревая свое почти законченное творение. – Себастьян, Себастьян! Не перестаю восторгаться его телом, как можно быть таким совершенным?
- У меня свое мнение насчет совершенства человеческих тел. Прежде всего, я предпочитаю представительниц противоположного пола, - полковник подходит ближе к картине и принюхивается к вязкому запаху маслянистой краски. Этот чуть пряный аромат давно и прочно ассоциируется у него с Джимом, человеком, который берет с собой мольберт и краски в любое место этой планеты. – Шеф, вы не боитесь?
- Чего конкретно из того, о чем ты думаешь? У меня слишком много ответов, - и снова эти глаза, яркие, безумные, они светятся в этой освещенной комнате своим мраком, чернее тени, пугают, заставляют подчиняться.
- Шерлока Холмса. И того, что может выйти в итоге из-за ваших игр и комбинаций. Я уже говорил, что сделаю все, чтобы спасти вас, куда бы ни попали, хоть в Тартар к самому Дьяволу, но если вы в чем-то просчитаетесь? Как бы не прищелкнули нас хищники покрупнее.
- Мой милый полковник, можешь не волноваться, все идет так, как я рассчитал, даже без временных погрешностей, - Мориарти хищно улыбается, пугая Морана еще больше, такой нереальный, неестественный человек, чуждый этому миру, ты слишком, слишком умен и бездушен! – Мне даже немного лестно, что Шерлок сдался почти без боя. Я ведь вижу этот взгляд, он желает меня, видеть, слышать, общаться незримо, как не может даже с милым Джимми из компьютерного отдела – думает, что не может. Я подогреваю его любопытство, он уже лезет на стены из-за моего отсутствия, я стал его наркотиком! О, да, наркотиком, от которого не помогает никотиновый пластырь! – Он начинает смеяться, истерично, счастливо, падая спиной на диван и закрывая глаза руками: - Ты знаешь, что он кричал в нашу прошлую совместную ночь?
- Увольте меня от этой информации, - морщится Себастьян, однако осознавая, что Джим уже не остановится. Снова этот монолог, снова ждать как минимум семь минут, чтобы он успокоился и перестал бросаться своими эмоциями в несчастную Вселенную. Бедная Вселенная, подожди еще немного!
- Не будь занудой. Он простонал «Мориарти», ты понимаешь?! Страстно, на выдохе, так бесстыдно и пошло.… Это победа, моя личная победа! И что стоят все его слова о бесчувственном сверхчеловеке, если он сам начинает дышать одним моим существованием? – Мечтательная поза, улыбка идиота, он словно излучает какой-то внутренний свет, ненастоящий, неправильный, в него сложно поверить, ведь это гребаный «криминальный гений», эпицентр смертей и ловушек, как, ну как из такого существа может литься такая неудержимая искренняя… любовь?..
Джеймс замолчал. «Странно. Слишком быстро он выдохся. Что с ним происходит? Что происходит с ними обоими, Дьявол меня побери?!»
- Раз у Вас все в порядке, не буду больше отвлекать своим присутствием, - Себастьян, не оборачиваясь, быстро выходит за дверь. Забрав с журнального столика бумажник и мобильный, он почти вылетает из квартиры, стремительно, словно убегая от этого мистического перевоплощения, странного, неправильного.
Моран наблюдает за Холмсом-младшим, почти постоянно, это одно из основных поручений Джима Мориарти. Он тоже меняется. Та искра – она горит практически истерично, отчаянно, бьется в глазах в панике и ужасе. И объяснение этой истерике безумия, ставшего почти разумным, одно – им, Холмсом, тоже завладели чувства, он тоже будто опустился на землю, к простым и глупым людям, вкусил земных запретных плодов, которые понравились, наверняка так понравились ему, что не захотелось останавливаться. Ну, разумеется, он никогда не признается в том, что хотел бы продолжать чувствовать, скучать, переживать, он попытается избавить от этого всеми своими силами и своим гением, придет в ужас, если только осознает всю притягательность эмоций.
«Тем он и отличается от шефа, - думает полковник, вдыхая полной грудью тяжелый пыльный воздух Лондонских улиц, неспешно шагая по ночному городу. – Джим принял эти противоречивые эмоции, даже не удивился их присутствию в своем атрофированном от человечности организме. Такой он, хренов ребенок-переросток. Все для него – игра. Никак не могу перестать удивляться его мировоззрению. И никак не могу поймать хоть намека на детское безрассудство в Шерлоке – неужто он настолько вжился в роль холодного сумасбродного сухаря, что надетая маска стала основной личиной? Ага, а тут вдруг появляется Мориарти и рушит весь его жизненный уклад, сдирая с кровью и кусками мяса въевшуюся в сознание роль. Что ж, по крайней мере, теперь у меня есть адекватная версия, объясняющая большую часть его выкрутасов. Ну, Холмс, ну, гений, чтоб тебя!». Моран останавливается за круглосуточным магазином и непрерывно чиркает зажигалкой, злясь про себя на сильный ветер.
- Это будет большая ирония судьбы, если я умру в своей постели от рака легких, а не в перестрелке, защищая этого психа от конкурентов, - проворчал Себастьян, кутаясь в легкую куртку.
***
Небольшой полумесяц выглядывает из-за облаков, освещая темную и непроглядную ночь. Но ее свет так ничтожен, по сравнению с пастельным и таинственно-фиолетовым сиянием картины. Это краски состоят из фосфора или Дьявол вложил свою Силу в это творение?
«Я вижу это, я вижу в его глазах новую жизнь, зарождение альтернативного восприятия, шестого чувства – чувства чувствовать, как бы это комично не звучало. Он в панике, в ярости, в смятении, иногда мне кажется, что я слышу его проклятия в мой адрес за то, что подарил ему этот дар – быть человеком, хотя бы просто попробовать себя в этом амплуа! Он называл меня змеем-искусителем в своих мыслях, не мог не называть, наверняка думал, что я играю на пороках и желаниях. Но эта игра на целый порядок выше – собственноручно создать противнику слабость и давить, давить на нее, нещадно, видеть, как он барахтается в своих эмоциях, не понимает и не знает, как ими пользоваться или как избавиться. Это наш личный поединок, наша личная дуэль, которая будет длиться столько, сколько Я захочу, пока я Сам не прекращу ее. Все правила и все препятствия – в моих руках, но даже так ты умудряешься не то что не выдохнуться еще на старте, а идти со мной нога в ногу! Как, ну как ты смог ранить меня моим же оружием?! Я планировал взрастить в твоей сущности душу, чтобы ты стал обычным человеком и сам пришел ко мне, покорно сложив голову у моих ног, но я сам, сам, черт побери, попался на свою же удочку! Ты снишься мне, детектив, и во снах моих ты, словно продажная шлюха, изгибаешься под моими прикосновениями, выкрикиваешь МОЕ имя, не таясь, зная, КТО берет тебя, это сносит все остатки твоего самообладания. Я не знаю, сколько еще смогу играть перед тобой. Слишком остро желание рассказать обо всем, ради одного краткого мига, краткого диалога взглядами, скрещения пламени безумных огней – ради секунды твоего осознания. Секунды, которую мы с тобой, вдвоем, растянем на вечность, будем смотреть друг другу в самую глубину, в то пламя Тартара, что одинаково горит в наших зрачках. На короткое мгновенье тебя озарит понимание, ты не сможешь сразу скрыть свои эмоции, и я увижу, наконец-то увижу то, что не видел ни во время длительного наблюдения, ни во время наших встреч, ни в минуты близости – неподдельное удивление, граничащее с шоком. Ты каждый день наблюдаешь это выражение на лицах окружающих, ведь правда, мой ледяной детектив? О, я даже заранее поставлю камеру в том помещении, где откроюсь тебе, чтобы рядом с диском под названием «Ванна» появился другой, куда более возбуждающий и вызывающий ликование – подтверждение того, что ты умеешь удивляться. Что ты человек.
Наивный полковник Моран, считающий, что знает меня лучше кого бы то ни было. Он чем-то напоминает мне моего отца, забавно, ведь так? Тот тоже рвался помогать мне, учить, советовать, да только я всегда делал все так, как мне хотелось. Думаю, его стараниями я мог бы стать неплохим адвокатом, да только это все скучно, смертельно скучно! Я никогда не слушал его – не слушаю и полковника. Мой милый друг тайно страдает из-за отсутствия постоянной пассии и троих детей, резвящихся в яблоневом садике. Боже, как представлю…. Он сдох бы со скуки или стрелял бы в голубей из снайперской винтовки, неподвижно расположившись на крыше. Я твое проклятие, Себастьян Моран, но я же и твое спасение. Мой приемный отец, моя совесть, моя человечность».
Джим Мориарти, улыбаясь, смотрит в потолок, на который он собственноручно пару месяцев назад прикрепил большое зеркало. До чего только не доходят руки в период скуки и депрессии! Отражение смотрит в ответ, отвечает таким же взглядом черных глаз, сумасшедшим, маниакальным, но, необъяснимым образом, понимающим и искренним. Там есть та сама искорка, прячущаяся в огне гениальности, боящаяся показаться наружу, чтобы не заметили и не избавились – искорка любви. Может ли Дьявол стать человеком?
Отражение берет со столика кисть, левой рукой медленно проводит ею, измазанной в сиреневой краске, по шее, очерчивая белый, чуть выступающий шрам. И пожар, этот страшный пожар понимания, что разгорается внутри, он увидел, заметил, что же будет сейчас, что же?..
- Ты сукин сын, мой любимый детектив. Решил поиграть и на моих взращенных своими талантами слабостях? Посмотрим, кто выйдет победителем. Не забывай: я всегда могу изменить правила игры. Я веду.
Глава 5 - часть вторая
***
- Я просто зашла вернуть твое пальто.
Голова раскалывается на сотни, тысячи осколков, что ты мне вколола, проклятая женщина? Мысли путаются, не могут собраться в единый, точный луч, разящий наповал, как всегда, они витают по комнате, по всей Вселенной, везде, кроме моей головы. Как будто свет пустили через рассеивающую линзу. Голос? Мне кажется, или я слышал женский голос в комнате, прямо передо мной, над самым ухом? И что это за комната, где я нахожусь, черт побери?
Где Джим?
- Джим?.. – отрываюсь от подушки. Зря, как же зря, ощущение, словно по стеклу провели шилом – оглушающий неприятный звон в ушах. Кто наполнил свинцом вместо мозга мою черепную коробку, почему она такая тяжелая?
Пытаюсь подняться, с упорством, достойным высшей награды. Где пол, где потолок, где я? Где моя великая гениальность, неужели она бросила меня на произвол судьбы? Кажется, я в своей комнате. Темно, прохладно, свежий влажный воздух, наполненный озоном, звук капель за окном – идет дождь. Боже, это элементарная логическая цепочка, будь я даже Джоном Уотсоном, я смог бы догадаться! Нужно что-то еще, ну же, убеди меня, что ты все еще со мной, мой разум, мой ум!
У моего соседа есть пунктик – он патологически аккуратен. Если он открывает окно, он задергивает все шторы, расправляет их до идеального вида и только тогда, с чувством выполненного долга, продолжает заниматься своими делами. Сейчас же оно раскрыто нараспашку, тюль кое-как болтается, подкидываемый ветром. На полу влажные отпечатки босых женских ног. Тонкий аромат цветов не зря почудился мне сквозь забытые? Неосознанно, словно мое тело перестало слушаться, я направляюсь к окну, надеясь поймать вдали сквозь плотную завесу ливня удаляющийся силуэт босой женской фигуры. И ведь я понимаю, понимаю, черт возьми, что ее там не будет, что она уехала на машине около часа назад, но кто же тащит меня против моего желания, кто же жадно впивается Моими глазами в темный ночной переулок? Пальцы побелели, судорожно сжимая подоконник.
- Шерлок? Зачем ты открыл окно? – только что вошедший Джон с трудом разжимает мои будто парализованные руки и, придерживая за плечи, осторожно садит на кровать. Я не могу удержать равновесие даже сидя, вцепляюсь в его локти, до боли, прекрасно ощущая, как сильно сдавливаю его кости. Но Уотсон молчит, понимая мое состояние, даже не дергается. Джон, Джон. Как бы я не отзывался о тебе на протяжении всего времени нашего совместного проживания, я знаю, что такого преданного человека у меня никогда не будет. Ты никогда не предашь. Если не поймешь, то, хотя бы, примешь мои недостатки и экстравагантные поступки, просто потому что ты любишь меня – как друга и брата. Я хотел бы иметь такого младшего брата, Джон, такого, как ты, смотрящего на меня с детских лет с немым восхищением и обожанием, неосознанно старающегося копировать мои речевые обороты, движения, интонации. Тебе никогда не хватало кумира, мой друг, мне же никогда не хватало именно такого воздыхателя.
- Ну, уж прямо-таки воздыхателя, - с сомнением произнес мой сосед. Черт побери, я что, разучился думать про себя? – Мне приятны твои слова, Шерлок, вряд ли ты вообще можешь сказать что-то более теплое и человечное. Я действительно стараюсь понять тебя, хотя и не всегда получается, - он настойчиво опускает меня на кровать, укрывая одеялом, и направляется к двери. – Поспи еще, ты не в лучшей форме. Зови, если будет совсем худо.
Несколько секунд я лежу в блаженной тишине, наслаждаясь теплой кроватью и прохладным воздухом снаружи. В эти минуты я словно по-настоящему понимаю, какое бесхлопотное счастье выпало практически всему населению Земли. Никакого напряжения. Никакого полета мысли. Голые чувства, не требующие особых затрат тела, почти полное отключение мозговой деятельности, практически нулевая активность ума. Им это не нужно, никому не нужно, они не знают, насколько интересно может быть жить разумом, а не любовью. Интересно, но муторно, сложно. Это уровень повыше среднего.
Громкий и откровенно пошлый звук неожиданно раздается от комнатной двери. По инерции подняв голову с подушки, морщусь от ужасной тяжести и, щурясь, пытаюсь разглядеть в двоящемся помещении источник стонов. И замечаю на крючке свое пальто.
***
- Ирэн Адлер отныне не твоя забота, братец. Ты уже провалил задание, насколько это возможно, теперь же не лезь мне под ноги. Всего хорошего, миссис Хадсон. До свидания, Джон, - Майкрофт уходит, едва сдерживая ярость. Он зол, как же он зол! Как я люблю выводить его из себя, человека, умеющего держать лицо куда лучше меня. Я вижу его расширенные зрачки, движущиеся крылья носа, глубокое дыхание и мне хочется петь от осознания, что я снова заставил его побелеть от ярости! Похоже, я единственный человек в природе, кто может это сделать. Уже единственный.
Несколько лет назад они познакомились на заседании британского правительства – Сильвия была дочерью одного многоуважаемого преуспевающего человека, который создавал из нее свою копию, чтобы, когда время его иссякнет и он отойдет от дел, его ребенок, его плоть и кровь заняла высокий пост и не опозорила отцовскую память. Женщина и в самом деле была очень смышленой – все схватывала на лету, работала не столько вместе с отцом, сколько наравне с отцом – дельное уточнение, если вы знаете толк в деталях. Давала советы, включалась в работу, полностью отдаваясь ей, показывала прекрасные результаты и незамысловатый ум. Ее нестандартный взгляд и мышление зацепили Майка. Когда он решил вступить с ней в культурную дискуссию прямо на совете и немного поспорить, уверенный в своей победе, она так красиво и тонко смогла опустить его ниже плинтуса, что он тут же влюбился. За секунду, хотя всю свою жизнь до этого момента яро отрицал хотя бы намек в своей сущности на эмоции и любовь. Помню, я был в ярости и растерянности – на моих глазах за несколько дней разрушился тот образ бесчувственного героя, каким был для меня мой старший брат. Я возненавидел эту женщину всеми фибрами души, я бросил в камин приглашение на свадьбу, даже не распечатав его. Майкрофт казался мне оскверненным. Униженным. Будто она измазала его мерзкой человечностью, отвратительными чувствами, заставила поверить в то, что он может любить и страдать. Второму она научила его буквально через несколько дней после свадьбы – 11 сентября 2001 года, башни-близнецы, уничтоженные в результате террористического акта, многие тысячи жертв, и Сильвия – в их числе. Я не пришел на похороны. Я не видел брата с того момента шесть лет. Он изменился, зачерствел еще больше прежнего, но если раньше это была холодность Бога, супергероя, уверенного в своей силе и бессмертии, то тогда – и до сих пор – его состояние напоминало мне кусок хлеба, который оставили на день высыхать на солнце. Он стал Богом, которого низвергнули с небес. Убили того, чья жизнь вечная.
Мне страшно, безумно страшно за Мориарти. За того, чье лицо никто никогда не видел, кроме его помощника, полковника Морана. Майкрофт никогда не простит ему смерть жены. Никогда не простит смерти других людей, он знает, какого это – терять близкого человека, чувствовать боль. И знать, кто виновен.
Я не вижу никакой радости в том, чтобы уметь любить, уметь радоваться сердцем. Сколько боли я получил бы, если бы не был тем, кем являюсь сейчас. Я ненавидел бы гения, перед которым преклоняюсь, всем своим существом. Если бы не Мориарти, у меня был бы племянник. Но я не чувствую ничего. Это работа. Его работа. За свою жизнь я убил много людей, чьи семьи наверняка вовсе не считали их негодяями. А он не знал, что жена Майкрофта Холмса будет там.
Ты нужен мне, Мориарти, несмотря ни на что.
***
Прошел месяц с тех пор, как я видел эту женщину. В течение этого времени я почти каждый день непрерывно получал от нее сообщения о желании встретиться, пообщаться, переспать, пару раз она отправляла свои откровенные фото и видео, которые я удалял сразу же, чтобы не портить себе ощущение неизвестности, хоть какой-то таинственности. Мне не хотелось разочаровываться в женщине подобного типажа, слишком мало их, чтобы так разбрасываться кадрами направо и налево. Лишь тем вы и отличаетесь, мой милый криминальный гений, если не брать в расчет половые признаки: о тебе я не знаю совершенно ничего, а о ней – слишком много. Она прекрасна, по-своему прекрасна в своей порочности и наглости. Ты же… ты знаешь все, что я могу тебе сказать.
Скрипка поет, насмехаясь, то резко прерывая свою песню, то вновь играя, медленно, быстро, я не владею своими руками - это смычок ведет их в ведомом лишь ей направлении. Она завершает свое исполнение высокой нотой и великодушно позволяет мне, улыбнувшись, поклониться моим слушателям. Здесь все те, с кем я контактирую не реже чем раз в неделю. Джон Уотсон и миссис Хадсон, естественно. Грегори Лейстред, смущенно стоящий в проеме арки и нервно крутящий в пальцах бокал с вином. Он до сих пор в искреннем недоумении, зачем его позвали сегодня на этот праздник. Все вопросы к Джону, это не моя инициатива! Очередная стервозная пассия моего соседа – у тебя ужасный вкус, что подтверждается отвратительным свитером с оленями, откуда только ты берешь таких ужасных девушек, друг?
И, конечно, Джим. Самый желанные человек в этот день, во все дни. Как ты смог стать Таким важным для меня? Я не представляю уже ни дня без твоих шуточек, язвительных замечаний, выкрутасов, ты занял место, близкое к главному в моей душе. Она есть, да, дорогой, только, пожалуйста, никому об этом не говори, нам необходимо сохранить в секрете этот досадный факт. Я сам лишь недавно обнаружил ее. Она отзывается трепетом и восторженными криками, слышными только мне, когда я случайно вспоминаю тебя. А бывает это почти постоянно. Я снова ребенок, я снова лечу! Я ни разу не говорил тебе, что чувствую, мы даже никогда не обсуждали наши отношения. Но я знаю, что ты не можешь без меня. Что ты пропитался мной, я вижу это в твоих глазах, вижу, как твое безумие сходит с ума и теряется, когда встречается с моим. Наглый и самоуверенный Джим из IT-отдела, лежащий у моих ног, словно питомец. Ты брыкаешься, бесспорно, доказываешь, если не словами, то действиями, что легко можешь прожить без меня, что я никто для тебя, но в итоге каждого боя с самим собой ты приезжаешь за мной ночью на своей спортивной машине и везешь. Куда угодно, лишь бы вместе. Меня так забавляют твои попытки казаться независимым. И так греет сердце тот факт, что я не один такой. Но почему, почему же ты не ревнуешь меня к Мориарти? Это прекрасно, восхитительно, я счастлив, что нет никаких ежедневных сцен и прочего бреда, который неизбежно ждал бы меня в отношениях с любым другим человеком. Но почему они отсутствуют? Я, как всегда, не умею довольствоваться тем, что имею, как же это так – есть что-то, чего я не понимаю?!
Он сидит в кресле, одетый в белую рубашку и простые синие джинсы, раскрепощенный и уверенный в себе, а огонь из камина отражается в его глазах, будто дьявольский. Не будь тут всех этих людей, Джимми, я кинул бы жалобно звякнувшую скрипку в сторону и набросился бы на тебя, разорвав к чертям прозрачную белую ткань. Прижался бы всем телом, впитывая твой жар и жар огня, выпивал бы твой пожар, разгорающийся внутри, сквозь кожу, сквозь кости. Ты видишь это, ты чувствуешь мои желания, усмехаешься, киваешь головой. «Позже, Шерлок, имей терпение, вокруг нас люди, в конце концов!» - я почти слышу этот бархатный голос. Я не хочу слов, я хочу стонов и рычания.
- Очаровательно, Шерлок, просто чудесно! – миссис Хадсон в прекрасном настроении, цветущая и пышущая здоровьем даже в свои годы. Всегда восхищался этой женщиной, ее стальной волей, которая едва ли заметна кому-то кроме меня, скрытой под маской доброты и наивности.
Джим соблазнительно улыбается и кивает: «Ты прекрасно играешь, мой милый!» - с некоторых пор я понимаю его без слов, всю его мимику, все взгляды и движения. Он становится частью меня. Он уже стал частью меня! Я не знаю, кто из них двоих мне нужен больше – Джим или Мориарти. Ни без первого, ни без второго я не смогу прожить и месяца.
- Разрешите, я уведу Шерлока буквально на пару минут? – неожиданно произносит мой программист, стремительно поднимаясь. – Джон, ты не посторожишь мой бокал, пока я не вернусь? – Он смущенно улыбается, явно показывая, что шутит. Молодец, с Уотсоном нужно общаться в максимально простой форме, не умничая, в противном случае он начинает злиться и замыкаться в себе. Мой сосед и мой любовник на удивление легко нашли общий язык, нередко я заставал Джима у себя дома, когда приходил с работы, мило беседующего с Джоном на всевозможные темы, начиная от спецификаций оружия и заканчивая вкусовыми пристрастиями. Когда я интересовался, как ему удалось так легко войти в доверительные отношения с моим другом, он лишь томно прикрывал глаза и восклицал: «Милый, не ревнуй! Мое сердце принадлежит лишь тебе, а Джон – это так, чтобы удостовериться, что ты лучший!». После этих слов я обычно заваливал его на кровать, и дальнейший возможный диалог угасал по физиологическим причинам.
Он останавливается возле двери в мою комнату и просит не падать в обморок от его скромного творения.
- Скромности тебе не занимать, - шепчу прямо в ухо, приближаясь все ближе, по-хозяйски проходясь рукой по спине, забираясь под майку.
- Терпение, мой милый друг, - Джим откидывается головой мне на плечо и прогибается в пояснице. Дьявол! – Внизу все твои ближайшие люди в полном составе, они, конечно, прекрасно оповещены о наших отношениях, но демонстрировать это стонами и скрипом кровати нецелесообразно.
- Так зачем ты меня провоцируешь?
Он не ответил, лишь вызывающе улыбнулся и открыл дверь. Посреди моей комнаты на специальной подставке стояла Картина.
Глава 5 - часть третья
- Всем привет! На двери написано «Добро пожаловать», а я как раз проходила мимо…
Оставив Жанет дальше скучать сидя в кресле, Джон с улыбкой на лице приветствует только что вошедшую гостью. Молли выглядела просто восхитительно! Красивая прическа, изящное вечернее платье чуть выше колена, не бросающийся в глаза макияж, однако подчеркивающий все достоинства ее лица в сумме дали просто ошеломительный результат. Уотсон невольно сравнил взглядом свою даму с давней подругой. Результаты неутешительны: первая практически во всем проигрывает Молли.
- Всех с наступающим Рождеством! – девушка по-дружески обняла Джона, приветствуя, и неслышно поинтересовалась: - А где Шерлок? Я думала, вы празднуете все вместе.
- Он скоро придет, ему нужно было… ненадолго подняться наверх.
- Хочешь чего-нибудь выпить? – Грегори вопросительно посмотрел на нее, нерешительно дотрагиваясь до бутылки с вином.
Отстранившись, Молли кивнула, тепло и немного напряженно улыбнулась и приняла бокал из рук Лейстреда. Поговорила с ним о жене и завтрашней поездке за город, поинтересовалась здоровьем миссис Хадсон, познакомилась с Жанет. Будто хотела отстреляться заранее. Что она собирается делать? «Жаль, что я не Шерлок Холмс, который по мешкам под твоими глазами может определить, сколько, где и с кем ты отдыхал на прошлой неделе» - усмехается невесело Уотсон, с невольной затаенной усталостью и скукой бросая взгляд на свою подружку. Скучная, неинтересная, инфантильная стерва. Зачем он привел ее сегодня?
- Кто эта размалёванная проститутка? Почему ты так смотришь на нее, ты что, ее, а не меня пригласил на праздник в качестве своей любовницы? – Шипит Жанет, показательно скрестив руки на груди и смотря в противоположную сторону. «Ну, за что мне это, боже!».
Тем временем Хупер, дождавшись, когда на нее перестанут обращать внимания, неслышно прошла на лестничную площадку и поднялась вверх почти до самой двери. Оглянулась, проверяя, не увязался ли кто, пару раз глубоко вдохнула, заправила за ухо непослушную прядь, натянула пониже платье и, решившись, подошла к двери вплотную. На этом ее героические помыслы иссякли.
«Вот я дурочка, зачем пришла? Ведь прекрасно понимаю, что это не тот тип мужчин, которого можно зацепить оголенной грудью. Накрасилась, понимаешь ли, оделась как девушка легкого поведения, подарок ему приготовила… а для чего? Ему же все равно. Что бы я ни делала, он все равно смотрит на меня как на пустое место. А иногда, если я совершаю очередную глупость, чтобы привлечь его внимания, он принимает меня за умственно отсталую. Словно я и не человек вовсе, а мартышка какая-то, которую научили бить в тарелки, а она этим хвастается. И ведь не сделаешь ничего! Ему все равно. Абсолютно. Все равно» - Молли поникла не столько внешне, сколько внутренне, окончательно теряя остатки своей уверенности. Она уже направилась было обратно к гостям, как вдруг услышала резкий и короткий приглушенный стон. Будь она внизу, вряд ли бы звуковая волна донесла до нее хотя бы его отголоски, но, так как она стояла рядом с приоткрытой дверью, стон был отчетливым и явно вырвавшимся не нарочно.
- Шерлок, милый, не мог бы ты быть тише, внизу же люди! – произнес человек, которого она меньше всего хотела и ожидала услышать. Этот кобель, эта лживая сволочь, что посмела втереться к ней в доверие, чтобы подобраться поближе к ЕЕ мужчине! Конечно, по больнице ходили разные слухи об их близких отношениях, но Хупер, как умная женщина, старалась к ним не прислушиваться и лишний раз не тревожить себя мыслями о том, что у нее и Шерлока нет и не может быть совместного будущего. И вот теперь эти слухи подтверждаются! В каких-то нескольких метрах Холмс и этот мерзкий Джим занимаются чем-то непристойным, нагло скрывшись от гостей в комнате вышеупомянутого!
- Может быть, мне прекратить? Шерлок, солнце, тебе не нравится? Что ты мечешь в меня молнии своими глазами, я не хочу погибнуть как герой-любовник, распластавшись перед тобой со спермой на губах!
Звук возни, затем поцелуя. Затаив дыхание и покраснев от собственной наглости, Молли, придерживая в узде свою истерику и негодование, неслышно, будто кошка на мягких лапах, подходит к двери и заглядывает в комнату.
Темно.
В противоположном конце комнаты, около окна, стоит какой-то холст, однако что же там нарисовано, Хупер разобрать не может из-за не слишком хорошего зрения. Зато она отчетливо видит затылок Шерлока, его растрепанные волосы, как он кусает себе руку, чтобы не издать ни звука, и ритмичные движения головы Джима в районе пояса брюк Холмса. Шерлок выгибается, сжимает зубы, будто пытается откусить кусок от своей кисти, неслышно то ли стонет, то ли хрипит, мало соображая, что вообще происходит вокруг. Вдруг дергается, вскрикивая, так, что слышали наверняка даже те, кто был внизу, и обмякает, свесив прокушенную руку с дивана и касаясь пальцами пола. Программист поднимается, развратно вытирая рот, смотрит горящими глазами, которые словно светятся в темноте, прямо на Шерлока. В них – пошлая агрессия, жажда, нетерпение, но вместе с этим и еще что-то неясное, то, чего, возможно, даже сам хозяин еще не осознал и не принял. Что-то теплое, светлое, скрытое за животными желаниями, вселенское, настоящее.
Протяжный женский стон раздается внезапно, громко и отчетливо, он наверняка смог бы посоперничать в громкости с криком Шерлока, прозвучавшем минуту назад. Холмс неспешно достает телефон – «Что это за его штучки новые? Почему женские крики стоят на его СМС?!» - и вчитывается в текст.
- Кто же тебе пишет в столь интимную минуту? - Джим поднимается с дивана и встает около своей картины. – Ты даже не представляешь, сколько души, сколько эмоций я вложил в этот портрет!
- Прости, Джим, мне нужно вниз, - Холмс рывком встает на ноги, на ходу застегивая штаны и не отрываясь от экрана мобильного телефона. Совместить два этих действия было очень проблематично, но тот неплохо справлялся.
«Он же сейчас вниз пойдет!!!» - запоздало вспыхнуло в голове у Молли. Красная как помидор, она спешно спустилась вниз, к гостям, также незаметно, как и ушла. Направилась к столику с напитками и налила себе полный бокал красного вина. В горле першило. Хотелось то ли орать, то ли реветь. Именно так: не кричать, а орать, не плакать, а реветь. Все чувства обострились, в голове разом всплыли все ее неудачи с этим мужчиной, все ее провалы и ошибки. Поднося бокал к губам, она краем глаза наблюдала, как Холмс спешно ищет что-то на камине. Забрав какую-то маленькую коробочку, он, не сказав ни слова Джиму, стоявшему в дверном проеме, снова поднимается наверх. Джим ухмыляется, провожая его взглядом, но глаза выдают, как и всегда, впрочем. В них непонимание, легкая тревога – вид у Шерлока был явно не счастливый, когда он пронесся мимо него. Программист, продолжая нехорошо улыбаться, подходит к Хупер и наливает себе в бокал то же самое вино.
- Хороший выбор, Молли. Прекрасный напиток. Только вот одного ты не учла: это мое вино.
***
Рождество. Такой праздник, а я в морге. Забавно, не правда ли?
Холодно как-то. Тоскливо.
Мне не верится, что она мертва. Она же гениальна, так похожа на меня, как Я смог бы допустить собственную смерть? Я не могу принять этого, это не правда, черт тебя возьми, не правда! Мобильный телефон Ирэн настойчиво оттягивает карман. Как это случилось? Где она была в этот момент, где я был в этот момент, почему не закрыл, не предотвратил, не спас? Чувствую еще и свою вину, совершенно неуместную. Сердце, это ты откликнулось болью на сей печальный факт? Заткнись, прошу, не лезь не в свое дело, ты сейчас нужно мне меньше всего! Проклятые чувства, проклятые эмоции, разбушевавшиеся в эту зимнюю ночь, как прогнать вас, выдернуть из грудной клетки, чтобы не осталось ни следа? Мориарти или Джим – кто из вас виноват в том, что я начал сопереживать душой, а не разумом, как раньше, кто из вас включил опцию «Чувствовать» внутри меня, а теперь прочно сидит, запасшись пулеметом и патронами, около рубильника и не подпускает никого больше? Почему я готов разбить здесь все стены, прямо сейчас, в эту минуту, секунду, КТО?..
На мое плечо аккуратно ложится чья-то ладонь, сжимая, демонстрируя свою поддержку. Майкрофт.
- Только одну, - братец протягивает мне сигарету, виновато смотря в пол, словно заставляет меня сделать что-то противозаконное и запретное.
- Почему?
- Рождество, как-никак.… Никогда не думал, что буду разговаривать с тобой на подобную тему. Это, скорее, из разряда невозможного…. Ты любил ее, Шерлок? – Рука исчезает с плеча, спустя секунду я слышу звук разрываемой пачки.
Достаю из внутреннего кармана пальто зажигалку, насмешливо и немного грустно наблюдая за удивленным взглядом Майкрофта.
- Я – не ты, Майк. Я не способен на это чувство. Но она была умна, чертовски умна! Первая женщина, общество которой не было мне противным. Нелегко терять близкого по духу человека.
- Меня ли ты убеждаешь, себя? Ответь себе, не мне: ты любил ее?
Я вспоминаю.
Тонкие красные губы, искривлённые в усмешке, белая молочная кожа, длинные черные ресницы и прозрачные глаза цвета холодного горного озера, так ярко выделяющиеся на лице. Она была словно Снежная Королева. Была. А теперь ее нет.
Я вспоминаю.
«Я просто зашла вернуть твое пальто,» - тонкий цветочный запах, неуловимо смешанный с мои парфюмом, исходящим от пальто. Насмешливая искра в глазах.
Я вспоминаю.
Твой испуг, твое смятение, твой жар, твой холод, твой гнев. Любил ли я тебя, люблю ли? Первая женщина за всю мою жизнь, вызвавшая хоть какой-то отклик в моей душе, женщина-загадка, женщина-смерть. Кем ты стала для меня, Ирэн Адлер, покинувшая этот мир?
Телефон разносит страстные и такие неуместные стоны по моргу, отскакивающие от стен, непозволительно громкие и живые: «Как ты? Все в порядке? Джим». Именно сейчас мне не хватает тебя. Чтобы ты сморозил какую-нибудь саркастическую шутку, которая сняла бы с меня все напряжение, чтобы легко сжал мою ладонь и насильно запихал в машину. Увез бы куда-нибудь. Джим, именно сейчас я хочу поехать на тот самый островок, огрызок живой природы за пару километров от цивилизации, где у нас было официально первое свидание – и плевать, что там все завалено сугробами. Чтобы напиться. Чтобы после ты привез меня к себе домой, положил в кровать и пролежал со мной до утра. Стыдно признаваться в подобном, согласен, но сейчас я слишком разбит, чтобы фильтровать от спама свой мыслительный процессор.
Смена эмоций на моем лице не укрывается от пристального взгляда моего брата, он чутко следит за моей мимикой, стараясь уловить правду если не в словах, то в движениях. Он видел грусть, когда я думал об Ирэн. Но он также увидел эту мимолетную радость, когда я взглянул на имя отправителя. Что ты там себе навыдумываешь, черт возьми?! Хорошо, что мне написал не Мориарти, боюсь, даже Майк не смог бы понять моих чувств. Даже Майк.
- Шерлок…
- Ни слова! Не смей влезать в мою жизнь и жизнь тех, с кем я делю свою постель. Это явно не твое дело, - все-таки беру себя в руки, равнодушно скользя взглядом по лицу Майкрофта и останавливаясь в районе переносицы.
- Я даже не собирался. Ты уже ответил на все мои вопросы. Уверен, когда-нибудь мы вернемся к этому разговору. Тогда, когда ты, наконец, поймешь, что равнодушие – это не преимущество, Шерлок. Передавай привет своему другу, я ему очень признателен. За все.
@темы: Шериарти, "Сыграй со мной партию.." и тд, Личное, Слэш
-
-
27.05.2012 в 18:51-
-
27.05.2012 в 19:10-
-
05.06.2012 в 08:18Можно я смиренно буду ждать продолжения здесь? :ЗЗ
-
-
05.06.2012 в 09:14-
-
05.06.2012 в 09:36-
-
12.06.2012 в 12:30Кое-что меня сквикнуло,я надеюсь Шерлок не любил Ирен?(уж очень я ее не люблю,а шерлен тем более)
Бедняжка Молли,я ей сочувствую,но что поделать,сердцу не прикажешь.
Я как понимаю фраза
Только вот одного ты не учла: это мое вино.
Вино-это типа Шерлок? завуалированно
Джимми собственник и ревнивец какая прелесть :ЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗ
Твой Джимми прекрасен.Как всегда впрочем.
Очень жду продолжение.
И моя традиция.
-
-
12.06.2012 в 12:42Вино-это типа Шерлок? - да-да, именно так=))
Джим еще какой собственник! как я писала раннее, он - ребенок в теле взрослого человека) попробуй ребенку сказать, что какая-нибудь игрушка не его, а общая с кем-то еще! да он же тебя порвет!)) а тут еще такие возможности, ум, силы, куда Хупер с ним тягаться
-
-
16.06.2012 в 20:20Вдохновилась и убежала готовиться дальше к экзаменам... Ещё раз спасибо!!