Название: Сыграй со мной партию, мой милый анонимный гений!
Автор: z@raza
Бета: Ritsu Kotolenush, Я и MW
Категория: слэш
Жанр: romance, AU
Пейринг: Шерлок/Джим
Рейтинг: R
Размер: макси
Статус: в процессе
Дисклеймер: моя лишь идея
Размещение: пишите в личку, обговорим=)
Саммари: Во что выльется желание Джима сделать Мориарти анонимным персонажем, а милого Джимми из IT-отдела - любовником Шерлока Холмса?
Предупреждения: OOC
Глава 13Глава 13
- Ты хотел поговорить со мной.
Я – один из немногих людей, которые могут предугадать поведение Майкрофта хотя бы на один ход вперед. Я знал, что он будет в морге больницы Святого Варфоломея, как знал также и то, что он торчит здесь с того самого момента, как объявили по радио, что меня разыскивают по всему городу за похищение детей. Быть здесь – это было слишком по-человечески. Сентиментально. Иронично и так в его стиле. Гений, помноженный на удивительное умение понимать других людей. Я уважаю и буду уважать своего брата, поклоняться его интеллекту, потому что вряд ли когда-нибудь смогу стать таким же. Пока же чувства если и открыли передо мной двери к пониманию природы большей части идиотских выходок людей, то я еще не научился в них входить.
- Помнишь ли ты наш разговор в этом месте, почти что год назад, Шерлок? – Майк с силой водит по лакированной ручке изящного черного зонта большим пальцем. Он устал, зверски устал, он боролся с собой, чтобы не вмешаться в происходящее, потому что я попросил его об этом. Получать бесконечные доклады о том, в каком дерьме находится его брат и не иметь возможности что-либо предпринять, хотя и располагать всеми нужными средствами для его спасения – поистине Адская мука, на которую он пошел по моей просьбе. Потому что мы братья, потому что мы любим и уважаем друг друга.
Брат. Почему тебя не было у меня предыдущие тридцать лет, почему ты был надсмотрщиком, палачом, диктатором, но только не близким и родным человеком? Я чувствую, сейчас чувствую, что такое родственная привязанность. Я упиваюсь ею.
- Равнодушие не преимущество, Майкрофт. Я готов согласиться с тобой. – Сажусь на стол напротив него, снимаю шарф, провожу рукой по волосам. Я, как и он, чертовски устал, но я смиренно готов терпеть что угодно, лишь бы не потерять хотя бы призрачную возможность того, что мы снова будем вместе с ублюдком, разрушившим мою жизнь.
- Я готов был радоваться абсолютно любому твоему выбору, - начинает Майкрофт. - Я знал, что человек, которого ты полюбишь, - а в том, что это когда-нибудь случится, я не сомневался, - будет, бесспорно, особенным. Он будет умным, он будет харизматичным и ярким. Я не знал, женщина это будет или мужчина, да мне было плевать на это – так же, как и тебе, ибо пол – это последнее, на что ты стал бы обращать внимание. Как и я, - он тяжело вздохнул и перебросил зонт в другую руку. – Но я даже предположить не мог, что ты замахнешься на человека, охоту за которым я вел уже много лет. На того, кого я когда-то мечтал убить с особым зверством.
И слова, такие простые и до ужаса откровенные – они режут. Мне по-настоящему больно. Джон рассказывал о своей встрече с Себастьяном Мораном, где задал ему вопрос о той катастрофе. Он ведь не хотел этого! Однако говорить об этом бесполезно. Будь я на месте Майкрофта – я бы все равно винил Джима. Мне же на своем месте винить его совершенно не хочется.
- В двух последних предложениях ты использовал прошедшее время. Что-то изменилось?
Как бы я хотел, чтобы он оказался на моей стороне. Мой брат, моя опора, мой вечный старший наставник, сколько бы ни было нам лет – он всегда будет знать и уметь чуточку больше, видеть чуточку острее и быть всегда на полшага или же на шаг впереди.
- Да. Ты в первый и наверняка в последний раз в своей жизни полюбил кого-то. Ирония судьбы в том, что этим кто-то стал Джеймс Мориарти. Я кто угодно, но не Бог, что меня не слишком огорчает – у него забот намного больше, чем у меня, а я и так уже на пределе своих возможностей. Увы, влиять на чувства я не в состоянии и не в праве. - Он провел ладонями по лицу, прислонив зонт к столу. Тот с гулким стуком упал на пол, не удержавшись на месте, но ни я, ни Майк не обратили на это внимания. Он тянет, тянет время, бесконечно долго, ходит вокруг да около, он хочет сказать мне что-то важное и весомое. Долго ли будет длиться эта прелюдия?
- Майкрофт.
- Я хочу сказать, что я на твоей стороне, что бы ни случилось. Я слишком хорошо знаю, что это такое – потерять человека, которого любишь. Каким бы ублюдком он ни был, к слову, - он встает со стола и подходит ко мне. - Я принимаю тебя и его, принимаю вас вместе, если тебе это важно, конечно. И я сделаю все, что ты попросишь у меня, чтобы помочь тебе.
Сказано, наконец-то сказано то самое нужное и важное для меня.
И я обнимаю его, впервые, наверное, за последние полтора десятка лет, крепко и сильно, потому что мне, в самом деле, важны и дороги его слова, потому что я впервые как никогда нуждаюсь в брате, старшем брате, а он не резок и саркастичен, а искренен и добр. Вопреки себе и своим принципам, вопреки тому, что мечтал уничтожить его с тех пор, как погибла Сильвия и их ребенок, потому что я единственный, кто остался у него, кому нужна помощь. Единственный близкий человек, не считая матери, конечно.
- Спасибо, - я отстраняюсь от него и снова сажусь на стол. Майкрофт вытаскивает из своего портфеля маленькую аккуратную кожаную сумку и передает ее мне. – Что это?
- А ты посмотри.
Внутри – деньги. И многочисленные документы, вплоть до водительских прав, на имя Артура Спенсона. С моим фото.
- Артур Спенсон? – Я усмехаюсь, разглядывая собственное чуть более загорелое лицо с карими глазами и короткими коричневыми, отдающими бронзой, волосами.
- Несколько лет назад я слышал это имя, по-моему, его убрали с пути наркоторговцы за несоблюдение условий сделки. Но не волнуйся, он был азиатом, так что пересечения с реально живущей когда-то личность не предвидится. Самолет завтра в десять вечера, у моих людей будет время изменить твою внешность и гардероб, я прилечу к тебе через месяц и проверю, как ты устроился.
Новые документы позабавили меня, предложение брата и вовсе рассмешило.
- Ты думаешь, что я вот так вот сбегу от всего в другую страну? Ты только что говорил, что на моей стороне. Мне нужен не путь к бегству, мне нужна помощь. А после твои документы будут как нельзя кстати.
Пристально посмотрев на меня, Майк кивнул и произнес:
- Я весь во внимании.
ФиналФинал
Вместе с Майкрофтом мы за несколько часов во всех деталях продумали и разработали план моего фантастического воскрешения из мертвых после «принудительного самоубийства», которое навяжет мне Джим Мориарти в нашу следующую встречу. Это будет кульминация, это будет финал его представления, сцена, после которой зал должен будет захлебнуться кровью и аплодисментами. Я уверен в этом, потом что это будет самым логичным поступком – по меркам его сумасшествия, разумеется. Это и есть то испытание, к которому мы шли все эти месяцы – догадаюсь ли я, подтвержу ли делом, что понимаю своего любовника с полуслова, полувзгляда, полунамека, выживу ли после этой встречи. Около четырех часов утра – или ночи? – я послал короткое сообщение Джеймсу: «Поиграем? Полдень, крыша больницы Св. Варфоломея». Ответ пришел практически незамедлительно – неужели он сутками только и делает, что следит за мобильным телефоном? – и содержал совершенно не несущий информации смайлик: « :*». Думаю, его стоит принять за согласие.
А следующие два часа мы занимались самым банальным из всех человеческих пороков, которым может придаваться человек, находящийся в крайне затруднительном и непонятном положении – напивались. Как два юнца, заперевшись в темном кабинете больницы наедине с бутылкой виски, как люди, давно поставившие на кон свою жизнь и ежесекундно ждущие короткого быстрого удара пули в черепную кость – при этом сравнении вспоминается ныне покойная мисс Ирэн Адлер. Наблюдает ли она с небес за продолжением нашей с Джимом затянувшейся дуэли, в которой ее невольно сбросили со стола, словно пешку? О, нет, не так – Королеву! Никто не виноват, что игроков не заботит жизнь фигур, играющих на их стороне. А чьей фигурой была ты, моя милая Королева? Наверное, ты была хамелеоном, наивно верящим в то, что он является еще одним игроком в партии, где нет места больше, чем двум людям. Ты была великолепна. Но ты всего лишь была.
Обзвонив всех необходимых людей для постановки финала, - никогда не думал, что в таком состоянии можно настолько трезвым и твердым голосом раздавать указания, - мы уснули прямо в кабинете, не забыв, впрочем, поставить будильник на одиннадцать утра. Мне нужно было привести себя в порядок, а брату убраться из больницы до прихода Мориарти.
***
Это пробуждение было, скажем так, не самым приятным утром в моей жизни, но я ожидал значительно более крупных последствий наших посиделок. Телефон не звенел, а значит, я встал раньше, чем планировал.
10:48
Восхитительно.
Умывшись и придав своему лицу более живой и здоровый вид, я поправил примятую рубашку и оглянулся на Майкрофта. Брат полусидел в компьютерном кресле, наблюдая за моими действиями из-под полуопущенных век.
- Тебе пора уходить, Майк, - накидываю на плечи пальто, удерживая синий шарф в руке. – Через час время Х.
- И тебе сказочно-доброго утра, братец, - он совсем по-человечески потягивается и зевает. – Может быть, кофе? У нас еще целый час до финала, а я хотел бы позавтракать.
- Ты не забыл, что меня разыскивает полиция?
Майкрофт молча достает мобильный и набирает неизвестный мне номер, поднося трубку к уху:
- Антея, дорогая, пусть в лабораторию больницы Святого Варфоломея доставят два завтрака. Чем скорее, тем лучше. Благодарю.
Что-то такое в его голосе зацепило меня, что-то было не так, не так, как обычно, иначе, но что же?..
- Что я вижу! Неужели ты и она..? – Брат лишь улыбается, никак не комментируя мою догадку.
А мне от этого факта почему-то сразу становится легко и хорошо. Не сломлен. Не покинут. Не одеревенел, а жив, жив! Чувствует, любит, все еще может любить. Как же я был слеп все эти годы, не перестаю удивляться и жалеть о потерянной жизни, лишенной того самого важного и нужного, что подпитывает всех нормальных людей, что есть синоним самой жизни. И как же прекрасно, что я внезапно обрел это. Пусть даже это случилось позднее, намного позднее, чем должно было.
А через неполный час будет поставлена итоговая сцена, после которой решится все. Выживу ли я? Нет, не так – смогу ли я жить дальше, если он уйдет?
Курьер принес завтрак. Неспешная беседа и поглощение пищи, подробности личной жизни Майка о том, как, насколько давно и при каких обстоятельствах он вдруг осознал, что больше не может и не хочет страдать по погибшей столько лет назад жене. Как вдруг понял, что секретарша, на которую он обращал внимания не больше, чем на миссис Хадсон в рабочие будни, оказывается, весьма недурна и отличается острым умом. И как все закрутилось и завертелось, в строжайшей тайне и секретности, ибо такого человека, как Майкрофт Холмс, куда проще достать не прямо, а непосредственно через близких и родных людей.
- Я надеюсь на твое благоразумие, Шерлок. А теперь тебе пора. Ты видел время?
И вот я стою перед дверью на крышу больницы, а сердце стучит, словно бешенное, ведь я понимаю, что это в самом деле финал, это та сцена, на которой все и закончится. Крыша, залитая солнечными лучами, два врага, два страстных любовника, встретившиеся наедине – это достойно баллады на современный лад.
Боже, о чем я думаю.
За дверью слышится музыка. Толкаю ее ладонью и вхожу, стремительно, быстрей, быстрей, пока не передумал и не сбежал позорно, ведь это финал, это конец, это начало конца, которого я так ждал, но к которому совершенно не готов.
Музыка играет, льется из твоего мобильного телефона, а ты сидишь на бетонном ограждении, защищающем тебя от пропасти, и солнце льется на твой профиль, и лучи ласкают твои руки, а ты зол, рассержен и зверски устал. Ты смотришь вдаль, мой гений, мой анонимный гений, - помнишь, как я называл тебя раньше?
Я хочу извиняться, бесконечно долго, нудно и монотонно, чтобы ты захотел простить меня, захотел настолько, что альтернативным решением было бы прострелить мне голову. Но ты никогда не убьешь меня, верно?
Подхожу ближе.
- Вот мы и встретились, Шерлок. Вдвоем. И в нашей проблеме, последней проблеме, сегодня – сейчас! - будет поставлена жирная точка. – Он улыбается чему-то, Джеймс Мориарти, заставивший меня быть готовым склонить колени, мой убийца, я готов добровольно пойти на плаху. Но ты ведь не этого хочешь?
- Тебе не кажется, что мы квиты, Джим? – Я все еще стою рядом, почти вплотную, неотрывно следя за глазами, почему ты не посмотрел на меня, ни разу не посмотрел? Ты видишь все, но ты не смотришь.
Он выключает телефон и наконец-то соизволяет взглянуть на меня.
- А, ты о Дилане? Горячий парень, просто прелесть. Как тебе игравшая песня? Классика намного лучше, но эта меня чем-то зацепила. Так бывает иногда.
- Ты не ответил.
- А ты думаешь, что я отвечу? Сегодня я задаю вопросы,mon ch`eri. – Он встает с парапета и обходит меня со спины:
- Ведь даже ты засомневался, что я существую? О, это было прекрасное представление, даже твой верный доктор дал слабину! Ватсон, Ватсон, бросить своего друга в такой тяжелой ситуации… Я был на высоте, не находишь?
Игнорирую выпад на Джона.
- Что это за бред с компьютерным код-ключом, мне просто интересно?
- О, это совершенно не важно, должна же быть у других какая-то причина, почему я так забавляюсь? Просто фон истинному положению дел, не заморачивайся. – Не двигаюсь, лишь наблюдаю глазами за тем, как Джим обходит меня по кругу, все сужая радиус.
- Из-за твоей дезы вокруг началась откровенная суматоха. Ты добивался именно этого, фарса? Чтобы все сошли с ума от обилия информации?
- Люблю сумасшедших. В них есть огонь, искра, жизнь! Ты ведь видишь это семя хаоса в глазах всех гениев, моя милый? О, гений – это тот же сумасшедший! Кто-то родился таким, а кто-то, вроде твоей мертвой сучки – это былав моя пуля, к слову, застрявшая в ее черепе, - научился в силу обстоятельств. Ничего не знаешь о ее прошлом? Отец-сутенер, детская проституция, убийство при загадочный обстоятельствах... – Он играет бровями и отходит в сторону. Нервничает. - Впрочем, не будем тревожить мертвых. Им и так несладко. Но я постарался, очень постарался, чтобы ей было много хуже. Однако давай уже заканчивать. Действие последнее: крыша высокого дома! Отлично подходит.
- Подходит? Для чего? – И сейчас самое главное не переиграть, вложить столько эмоций, столько удивления, сколько я бы вложил, не имея знания об его замыслах. Очень важно не переиграть, не сглупить, когда противник твоего уровня, когда он сильнее тебя! Неужели Джим действительно хотел, чтобы я убил себя? Или он все-таки надеется, что я обману его? – Ну конечно. Самоубийство.
- Гениальный детектив и прекрасный любовник – но это известно, думаю, не каждому, - оказался лжецом. Ведь газеты не врут. Обожаю прессу. Все ее сказки. Она сочиняет порой намного лучше меня. И лучше братьев Гримм.
Я вглядываюсь вниз и понимаю, что что-то идет не так. Майкрофт сплоховал? Он должен был выманить Джона к больнице, по нашим расчетам, он уже должен быть здесь и наблюдать снизу за разворачивающейся кульминацией. И моим полетом вниз. Я начинаю паниковать. Плевать, это можно списать на нервозность.
Как же я хочу тебя поцеловать.
- Я докажу, что ты сумел создать несуществующую личность!
- Боже, да как? Даже милая влюбленная в тебя Молли не сможет утверждать этого – ведь год назад мы гуляли с ней под омелой, державшись за руки. Ах, Шерлок, а помнишь, как мы только-только познакомились?.. Впрочем, не время придаваться воспоминаниям. Прыгай.
Нет. Я не могу. Не время.
Он стоит слишком близко, откровенно близко, я не могу сдержаться, я с силой, наверняка причинив ему боль, хватаюсь за шею и притягиваю к себе, жестко, целую эти губы – эти дьявольски сладкие губы, по которым я безумно скучал столько месяцев. Он жесток, как и всегда, он терзает меня, я чувствую кровь, мне больно, но я готов взять его прямо здесь, потому что чем-то теплым и воздушным наполняются легкие, потому что мне снова хочется жить, эйфория застилает голову, господи, как я люблю тебя. Я люблю тебя.
Но – не время. Рано. Чертов актер, не оставляющий свою роль до последнего, пока не доиграет финальный аккорд, я готов подчиниться тебе, чего бы ты ни хотел.
Я почти физически ощущаю, как подкашиваются едва-едва его ноги, потому что тоже – ждал. Скучал, адски скучал, и какой невероятный экстаз он ощущает прямо сейчас, потому что в нашем поцелуе – борьба, две стороны одной медали, два клона, противоположные друг другу, словно оригинал и негатив, я чувствую дрожь в руках, которыми он цепляется за мою рубашку, останавливает себя, пытается остановить и доиграть партию до конца, но понимает: не может. Я сильнее?
Обхватываю руками его ладони и резко подвожу к краю, расцепляя наши губы, он с трудом балансирует и практически падает. Но я не отпускаю, крепко держа его за кисти.
- Ты псих. Сумасшедший, чертов псих.
- Ты только что догадался? – Ему совсем не страшно. Совсем. Он знает, что я не отпущу. И не дам упасть. Вот только сам пытается сбросить меня с этой крыши. – Но ведь это не мешает тебе любить меня? О, наоборот, будь я нормальным, ты бы даже не взглянул на меня. Ты обожаешь психов не меньше меня, просто боишься признаться в этом. А хочешь, я тебя мотивирую?
Мне не нравится этот тон.
- Не умрешь ты – умрут те, кто тебе дорог. Как тебе такой вариант? Не помнишь тот памятный день, когда ты занялся делом своей драгоценной шлюхи? Как ты восклицал о том, как жаждешь, чтобы все, ВСЕ оставили тебя в покое? Я дарю тебе эту возможность почти даром, дорогой! Пожалуйста! И мы тут же спустимся с тобой с этой крыши, взявшись за руки и распевая слащавые песни, я сброшу все обязанности на Себа – он давно мечтает навести порядок в моем высокоорганизованном хаосе, - ты завяжешь со своими расследованиями, и поселимся мы в какой-нибудь провинции в сахарном домике, как в сказке «Гензель и Гретель». Прости, но без ведьмы, эта шлюха уже мертва. Как тебе такой расклад? – Шутливо изрекает Джим почти на одном дыхании, умудряясь быть в доминирующем положении, несмотря на то, что висит над пропастью на Моих руках.
А я в полном шоке и неверии. Теперь мне нет нужды пытаться изобразить удивление и отчаяние, я действительно не могу поверить в такой расклад. Это настолько в духе Мориарти, что я упустил такой поворот из виду.
- А, проняло наконец-то? А я-то думаю, когда же ты уже испугаешься? – Он подается вперед, давая мне попытку поставить себя более устойчиво, но я не двигаюсь:
- Джон?
- Не только Джон, глупый! И миссис Хадсон, и Лейстред! Три пули. Три снайпера. Быстро и безболезненно, мои мальчики прекрасно делают свою работу. Сказке конец! И поставь меня уже по-нормальному, ноги затекли.
Почти на автомате вытягиваю Джима от пропасти, отшатываясь назад. Так, спокойно, черт возьми, спокойно! Это ничего не меняет. Я жду Джона. Когда выйдет Джон, можно будет начинать финал. Спокойно. Спокойно…
- Спаси их, герой. Прыгни! Лети, словно жар-птица! – Он поднимает руки, громко восклицая разнообразную чушь, он в эйфории, он на подъеме.
В такие моменты Джеймс Ричард Брук брался за кисть и рисовал картины.
Где же Джон?
- Ты можешь сделать, что угодно. Убить, избить, изнасиловать меня – они все равно умрут, если ты не прыгнешь с этой чертовой крыши, - Джим подходит к краю и, играя, картинно машет головой: - Высоковато будет. Но ускорение свободного падения смягчит удар, обещаю. – Резко подойдя ко мне и взяв меня за грудки, он шепчет мне в лицо, тихо, на границе слышимости, едва перебивая свист ветра: - Это плата за связь с Сатаной, мой милый маленький глупый детектив, бог Тартара никогда не выполняет пожелания в точности так, как грешник молил его на священном алтаре, ты неистово и сильно желал свободы – и вот, я дарю ее тебе, бери! Твоя плата давно у меня, твоя душа, твоя честная и бесчувственная каменная душа, ты отдал ее мне, и теперь я владею твоими мыслями, твоими только-только зародившимися чувствами – ведь ты любишь меня, мой дорогой, впервые в жизни ты любишь кого-то и этим человеком оказался я, вот ведь незадача, ведь так? В моей походной сумке сотни таких вот душонок – грязных, изорванных, дрянных, но лишь твоя - стальная, непоколебимая, несгибаемая, я так мечтал заполучить тебя в свое полное распоряжение, чтобы ты валялся в ногах и ел с моих ладоней, чтобы сломался, сдался, отдал мне свою волю, я столько сил и времени вложил в тебя!
Я смотрю в его глаза, в карие глаза, которые закрыты зрачком так, что не видно радужки, ты похож на демона сейчас, мой гений. Демона похоти.
Я смеюсь. Смеюсь тебе в глаза, без истерик, без чего бы то ни было – просто легко и весело смеюсь.
Потому что я умею читать по глазам, словно по книге. Потому что ты непозволительно близко, а твои руки дрожат от желания обнять меня, потому что чем тщательнее ты пытаешься скрыть это, тем сильнее я это замечаю.
Потому что я люблю тебя.
- Разве я сказал что-то смешное?! – Джим отпускает меня и отворачивается, подходя ближе к краю, чтобы не показывать мне своих глаз. Глупый. Глупый-глупый-глупый-глупый влюбленный идиот. Ребенок всю свою жизнь, которому вдруг пришлось вырасти, потому что дети не умеют любить по-взрослому. – В чем дело? Что я упустил?!
- Что будет, если я прыгну? Что? – Спрашиваю с улыбкой.
- Твои друзья останутся живы, у меня проблемы с дикцией?
- Нет, нет, Джим, что будет с тобой, если я прыгну? – Подхожу к нему со спины, приобнимая слегка, отчего он вздрагивает против воли. Пытается подавить это рвущееся на волю чувство, но не может. Мой глупый идиот. – Что будет с тобой, если тебе всю свою оставшуюся жизнь придется жить с мыслью, с осознанием, что ты своими руками толкнул на смерть человека – первого человека! – к которому испытываешь такие чувства? Против своей воли, желая сломать его, но так и не сумев? – Чуть наклоняюсь и шепчу, как и он минуту назад, но только в ухо: - Ты - второй я, ты - это я, такой же несмышленый и глупый в вопросах любви и привязанности, ты бьешься в истерике, в конвульсиях от осознания, что привязан ко мне и что ничего не можешь поделать с этим. Ни-че-го.
- Так кажется тебе. Только тебе. Ты читаешь, но ты не видишь смысла. – Он освобождается от моих рук и уходит спиной вперед к двери, ведущей на лестницу вниз. Все?.. – Ты волнуешься, как я переживу твою смерть? Со мной все будет в полном порядке, мой дорогой. Не волнуйся! – Он подходит к двери, опирается на нее спиной и поворачивается ко мне, с криком: - У тебя десять секунд, Шерлок. Потому будет поздно!
А затем он достает пистолет и стреляет себе в рот.
У меня мутнеет перед глазами, я не верю в произошедшее и с трудом держу себя в руках, чтобы не броситься к его телу. Пуля в голову, Боже, ты издеваешься надо мной? Сначала Ирэн, теперь Джим, нет, я не верю, нет!
Восемь секунд. Через восемь секунд цепные псы Джима убьют всех тех, кто мне дорог
Как там говорил полковник Себастьян Моран, со слов Джона? "Джеймс Мориарти скорее убьет себя, чем Шерлока Холмса"
Семь. Я вижу бегущего Джона к зданию и спешащего к нему на всей скорости велосипедиста.
Шесть. Пять. Наконец-то грузовик.
Не паниковать. Нет. Он гений, он умнее меня, он жив, он не мог умереть, он знал, что выстрелит себе в голову, не зря ведь он отошел от меня так далеко? Это успокаивает. Он жив. Но я обязан доиграть финал.
Четыре. Я прыгаю вниз, молясь, что Майкрофт позаботился об остальных деталях.
Три. Два.
Один.
Я жив. И живы все те, кто дорог мне.
Я готов продать душу Дьяволу, которая и так принадлежит ему, чтобы быть уверенным, что Джим Мориарти обманул меня.
ЭпилогЭпилог.
Этой ночью Лас-Вегас сияет особенно ярким светом прожекторов.
Музыка, многочисленные толпы незнакомых людей, бешеный ритм этого города, вот уже четвертая бессонная ночь подряд, потраченная сперва на отмывание денег у здешних игорных заведений, а затем – на неистовый секс, звериный секс, с кровавыми пятнами на простынях от судорожно сжимающихся пальцев на спине и диких стонов, раздающихся на весь номер-люкс.
Я стою у входа в казино, наблюдаю за медленно светлеющим небом и сосредоточенно тру указательный и средний пальцы друг об друга, чувствуя легкие шершавые отпечатки ожогов, которые были оставлены мной же на моей коже бесконечно давно, когда-то в другой жизни, когда я был абсолютно другим человеком и жил совершенно в другом месте. И с другими людьми. Я не могу больше привычно тряхнуть головой, закрывая лицо черными волосами – длина моих волос теперь не позволяет мне этого. Я не могу укрыться за воротом длинного классического пальто от посторонних и ненужных взглядов – ведь теперь я чаще ношу водолазки без горла светлых оттенков. Глаза к вечеру немного устают из-за перенапряжения, а ведь первое время мне приходилось не меньше пятнадцати минут сидеть утром за столом и с проклятиями надевать цветные линзы. Ничего, сейчас я делаю это меньше, чем за тридцать секунд. Привычка.
Мне необычайно легко. Я на своем месте. Я живу в свое удовольствие – наконец-то в свое удовольствие. Я полностью счастлив и доволен собой.
- Не найдется сигаретки, друг? – Мужчина в круглых затемненных очках, с волосами, сплетенными в дреды и закрытыми разноцветной косынкой у основания, немного растерянно хлопает себя по карманам. Я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться:
- Если вам некуда спешить, мы можем пройти ко мне в номер, я живу неподалеку, у меня есть все, что вам будет угодно, - произношу ехидно.
Мы молча доезжаем до моей гостиницы, заходим в номер – и тут я уже не сдерживаю свой смех. Человек передо мной ухмыляется, снимает с себя парик с очками, оставаясь в яркой салатовой майке и голубых джинсах.
- Тебе смешно, а меня уже во всех казино в лицо знают и не пропускают, приходится выкручиваться, - ворчит он, сбрасывая ненужный маскарад на кресло.
- Боже, во что ты вырядишься завтра, мне интересно? - Так уж вышло, что сегодня, перед уходом Джима из отеля, я не смог оценить во всей полноте его внешний вид. Я был удивлен этим обликом.
- Выберу утром, какая разница? Важно то, что вот это, - он бросает большую спортивную сумку на пол, - теперь наше. И я планирую просадить Все Это в ближайшее время.
Отвернувшись, Мориарти – а точнее, если верить документам, Джеймс Карлос Эленд, - на ходу стягивает майку и направляется к ближайшей двери:
- Я в душ. Обманывать этих лохов так утомительно. Ты со мной? – Его плечи и шея покрыты следами моих зубов.
- Чуть позже.
Джим барабанит пальцами по дверному проему и входит внутрь, оставляя дверь нараспашку открытой. Я с удовольствием наблюдаю за тем, как он раздевается и регулирует температуру воды.
На тумбочке около ванной комнаты лежит чуть измятая газета, перечитанная мною не раз и не два – в самолете, поезде, автомобиле, не раз процитированная и мной, и Джимом в особенно забавных, как нам кажется, местах. Одна из статей в этой газете – финал одной истории и одновременно начало другой, которая обещает быть увлекательной и интересной, даже несмотря на то, что в ней не будет больше соревнований, тайных кодов, похищений, ночных звонков и самоубийств на крыше.
Через месяц после моего отчаянного пряжка и сутки после свадьбы Майкрофта, стоя в супермаркете в огромных темных очках, - ведь мою историю еще очень долго переваривали по всем каналом, добавляя многочисленные подробности, - в меня врезался продуктовой коляской неизвестный мужчина в красной кепке, надвинутой на глаза. Он не извинился, лишь поднял голову, улыбнулся так, как умеет только он, и сказал:
- Не хочешь посетить Индию?
Индия. Бали. Россия. США, Лас-Вегас. Куда его занесет дальше? Я лишь слепо следую, отдавшись его инициативе и его воле. Я расслаблен. Я счастлив. Я не знаю, как он выжил, я не знаю, что произошло с его бизнесом и Себастьяном Мораном, я не знаю, простил ли он меня. Я просто расслаблен. И я не хочу ничего менять.
- У тебя перезагрузка системы? Выйди из BIOSа, я соскучился.
Я счастлив. По-настоящему счастлив. Как же это восхитительно – быть человеком.
Автор: z@raza
Бета: Ritsu Kotolenush, Я и MW
Категория: слэш
Жанр: romance, AU
Пейринг: Шерлок/Джим
Рейтинг: R
Размер: макси
Статус: в процессе
Дисклеймер: моя лишь идея
Размещение: пишите в личку, обговорим=)
Саммари: Во что выльется желание Джима сделать Мориарти анонимным персонажем, а милого Джимми из IT-отдела - любовником Шерлока Холмса?
Предупреждения: OOC
Глава 13Глава 13
- Ты хотел поговорить со мной.
Я – один из немногих людей, которые могут предугадать поведение Майкрофта хотя бы на один ход вперед. Я знал, что он будет в морге больницы Святого Варфоломея, как знал также и то, что он торчит здесь с того самого момента, как объявили по радио, что меня разыскивают по всему городу за похищение детей. Быть здесь – это было слишком по-человечески. Сентиментально. Иронично и так в его стиле. Гений, помноженный на удивительное умение понимать других людей. Я уважаю и буду уважать своего брата, поклоняться его интеллекту, потому что вряд ли когда-нибудь смогу стать таким же. Пока же чувства если и открыли передо мной двери к пониманию природы большей части идиотских выходок людей, то я еще не научился в них входить.
- Помнишь ли ты наш разговор в этом месте, почти что год назад, Шерлок? – Майк с силой водит по лакированной ручке изящного черного зонта большим пальцем. Он устал, зверски устал, он боролся с собой, чтобы не вмешаться в происходящее, потому что я попросил его об этом. Получать бесконечные доклады о том, в каком дерьме находится его брат и не иметь возможности что-либо предпринять, хотя и располагать всеми нужными средствами для его спасения – поистине Адская мука, на которую он пошел по моей просьбе. Потому что мы братья, потому что мы любим и уважаем друг друга.
Брат. Почему тебя не было у меня предыдущие тридцать лет, почему ты был надсмотрщиком, палачом, диктатором, но только не близким и родным человеком? Я чувствую, сейчас чувствую, что такое родственная привязанность. Я упиваюсь ею.
- Равнодушие не преимущество, Майкрофт. Я готов согласиться с тобой. – Сажусь на стол напротив него, снимаю шарф, провожу рукой по волосам. Я, как и он, чертовски устал, но я смиренно готов терпеть что угодно, лишь бы не потерять хотя бы призрачную возможность того, что мы снова будем вместе с ублюдком, разрушившим мою жизнь.
- Я готов был радоваться абсолютно любому твоему выбору, - начинает Майкрофт. - Я знал, что человек, которого ты полюбишь, - а в том, что это когда-нибудь случится, я не сомневался, - будет, бесспорно, особенным. Он будет умным, он будет харизматичным и ярким. Я не знал, женщина это будет или мужчина, да мне было плевать на это – так же, как и тебе, ибо пол – это последнее, на что ты стал бы обращать внимание. Как и я, - он тяжело вздохнул и перебросил зонт в другую руку. – Но я даже предположить не мог, что ты замахнешься на человека, охоту за которым я вел уже много лет. На того, кого я когда-то мечтал убить с особым зверством.
И слова, такие простые и до ужаса откровенные – они режут. Мне по-настоящему больно. Джон рассказывал о своей встрече с Себастьяном Мораном, где задал ему вопрос о той катастрофе. Он ведь не хотел этого! Однако говорить об этом бесполезно. Будь я на месте Майкрофта – я бы все равно винил Джима. Мне же на своем месте винить его совершенно не хочется.
- В двух последних предложениях ты использовал прошедшее время. Что-то изменилось?
Как бы я хотел, чтобы он оказался на моей стороне. Мой брат, моя опора, мой вечный старший наставник, сколько бы ни было нам лет – он всегда будет знать и уметь чуточку больше, видеть чуточку острее и быть всегда на полшага или же на шаг впереди.
- Да. Ты в первый и наверняка в последний раз в своей жизни полюбил кого-то. Ирония судьбы в том, что этим кто-то стал Джеймс Мориарти. Я кто угодно, но не Бог, что меня не слишком огорчает – у него забот намного больше, чем у меня, а я и так уже на пределе своих возможностей. Увы, влиять на чувства я не в состоянии и не в праве. - Он провел ладонями по лицу, прислонив зонт к столу. Тот с гулким стуком упал на пол, не удержавшись на месте, но ни я, ни Майк не обратили на это внимания. Он тянет, тянет время, бесконечно долго, ходит вокруг да около, он хочет сказать мне что-то важное и весомое. Долго ли будет длиться эта прелюдия?
- Майкрофт.
- Я хочу сказать, что я на твоей стороне, что бы ни случилось. Я слишком хорошо знаю, что это такое – потерять человека, которого любишь. Каким бы ублюдком он ни был, к слову, - он встает со стола и подходит ко мне. - Я принимаю тебя и его, принимаю вас вместе, если тебе это важно, конечно. И я сделаю все, что ты попросишь у меня, чтобы помочь тебе.
Сказано, наконец-то сказано то самое нужное и важное для меня.
И я обнимаю его, впервые, наверное, за последние полтора десятка лет, крепко и сильно, потому что мне, в самом деле, важны и дороги его слова, потому что я впервые как никогда нуждаюсь в брате, старшем брате, а он не резок и саркастичен, а искренен и добр. Вопреки себе и своим принципам, вопреки тому, что мечтал уничтожить его с тех пор, как погибла Сильвия и их ребенок, потому что я единственный, кто остался у него, кому нужна помощь. Единственный близкий человек, не считая матери, конечно.
- Спасибо, - я отстраняюсь от него и снова сажусь на стол. Майкрофт вытаскивает из своего портфеля маленькую аккуратную кожаную сумку и передает ее мне. – Что это?
- А ты посмотри.
Внутри – деньги. И многочисленные документы, вплоть до водительских прав, на имя Артура Спенсона. С моим фото.
- Артур Спенсон? – Я усмехаюсь, разглядывая собственное чуть более загорелое лицо с карими глазами и короткими коричневыми, отдающими бронзой, волосами.
- Несколько лет назад я слышал это имя, по-моему, его убрали с пути наркоторговцы за несоблюдение условий сделки. Но не волнуйся, он был азиатом, так что пересечения с реально живущей когда-то личность не предвидится. Самолет завтра в десять вечера, у моих людей будет время изменить твою внешность и гардероб, я прилечу к тебе через месяц и проверю, как ты устроился.
Новые документы позабавили меня, предложение брата и вовсе рассмешило.
- Ты думаешь, что я вот так вот сбегу от всего в другую страну? Ты только что говорил, что на моей стороне. Мне нужен не путь к бегству, мне нужна помощь. А после твои документы будут как нельзя кстати.
Пристально посмотрев на меня, Майк кивнул и произнес:
- Я весь во внимании.
ФиналФинал
Вместе с Майкрофтом мы за несколько часов во всех деталях продумали и разработали план моего фантастического воскрешения из мертвых после «принудительного самоубийства», которое навяжет мне Джим Мориарти в нашу следующую встречу. Это будет кульминация, это будет финал его представления, сцена, после которой зал должен будет захлебнуться кровью и аплодисментами. Я уверен в этом, потом что это будет самым логичным поступком – по меркам его сумасшествия, разумеется. Это и есть то испытание, к которому мы шли все эти месяцы – догадаюсь ли я, подтвержу ли делом, что понимаю своего любовника с полуслова, полувзгляда, полунамека, выживу ли после этой встречи. Около четырех часов утра – или ночи? – я послал короткое сообщение Джеймсу: «Поиграем? Полдень, крыша больницы Св. Варфоломея». Ответ пришел практически незамедлительно – неужели он сутками только и делает, что следит за мобильным телефоном? – и содержал совершенно не несущий информации смайлик: « :*». Думаю, его стоит принять за согласие.
А следующие два часа мы занимались самым банальным из всех человеческих пороков, которым может придаваться человек, находящийся в крайне затруднительном и непонятном положении – напивались. Как два юнца, заперевшись в темном кабинете больницы наедине с бутылкой виски, как люди, давно поставившие на кон свою жизнь и ежесекундно ждущие короткого быстрого удара пули в черепную кость – при этом сравнении вспоминается ныне покойная мисс Ирэн Адлер. Наблюдает ли она с небес за продолжением нашей с Джимом затянувшейся дуэли, в которой ее невольно сбросили со стола, словно пешку? О, нет, не так – Королеву! Никто не виноват, что игроков не заботит жизнь фигур, играющих на их стороне. А чьей фигурой была ты, моя милая Королева? Наверное, ты была хамелеоном, наивно верящим в то, что он является еще одним игроком в партии, где нет места больше, чем двум людям. Ты была великолепна. Но ты всего лишь была.
Обзвонив всех необходимых людей для постановки финала, - никогда не думал, что в таком состоянии можно настолько трезвым и твердым голосом раздавать указания, - мы уснули прямо в кабинете, не забыв, впрочем, поставить будильник на одиннадцать утра. Мне нужно было привести себя в порядок, а брату убраться из больницы до прихода Мориарти.
***
Это пробуждение было, скажем так, не самым приятным утром в моей жизни, но я ожидал значительно более крупных последствий наших посиделок. Телефон не звенел, а значит, я встал раньше, чем планировал.
10:48
Восхитительно.
Умывшись и придав своему лицу более живой и здоровый вид, я поправил примятую рубашку и оглянулся на Майкрофта. Брат полусидел в компьютерном кресле, наблюдая за моими действиями из-под полуопущенных век.
- Тебе пора уходить, Майк, - накидываю на плечи пальто, удерживая синий шарф в руке. – Через час время Х.
- И тебе сказочно-доброго утра, братец, - он совсем по-человечески потягивается и зевает. – Может быть, кофе? У нас еще целый час до финала, а я хотел бы позавтракать.
- Ты не забыл, что меня разыскивает полиция?
Майкрофт молча достает мобильный и набирает неизвестный мне номер, поднося трубку к уху:
- Антея, дорогая, пусть в лабораторию больницы Святого Варфоломея доставят два завтрака. Чем скорее, тем лучше. Благодарю.
Что-то такое в его голосе зацепило меня, что-то было не так, не так, как обычно, иначе, но что же?..
- Что я вижу! Неужели ты и она..? – Брат лишь улыбается, никак не комментируя мою догадку.
А мне от этого факта почему-то сразу становится легко и хорошо. Не сломлен. Не покинут. Не одеревенел, а жив, жив! Чувствует, любит, все еще может любить. Как же я был слеп все эти годы, не перестаю удивляться и жалеть о потерянной жизни, лишенной того самого важного и нужного, что подпитывает всех нормальных людей, что есть синоним самой жизни. И как же прекрасно, что я внезапно обрел это. Пусть даже это случилось позднее, намного позднее, чем должно было.
А через неполный час будет поставлена итоговая сцена, после которой решится все. Выживу ли я? Нет, не так – смогу ли я жить дальше, если он уйдет?
Курьер принес завтрак. Неспешная беседа и поглощение пищи, подробности личной жизни Майка о том, как, насколько давно и при каких обстоятельствах он вдруг осознал, что больше не может и не хочет страдать по погибшей столько лет назад жене. Как вдруг понял, что секретарша, на которую он обращал внимания не больше, чем на миссис Хадсон в рабочие будни, оказывается, весьма недурна и отличается острым умом. И как все закрутилось и завертелось, в строжайшей тайне и секретности, ибо такого человека, как Майкрофт Холмс, куда проще достать не прямо, а непосредственно через близких и родных людей.
- Я надеюсь на твое благоразумие, Шерлок. А теперь тебе пора. Ты видел время?
И вот я стою перед дверью на крышу больницы, а сердце стучит, словно бешенное, ведь я понимаю, что это в самом деле финал, это та сцена, на которой все и закончится. Крыша, залитая солнечными лучами, два врага, два страстных любовника, встретившиеся наедине – это достойно баллады на современный лад.
Боже, о чем я думаю.
За дверью слышится музыка. Толкаю ее ладонью и вхожу, стремительно, быстрей, быстрей, пока не передумал и не сбежал позорно, ведь это финал, это конец, это начало конца, которого я так ждал, но к которому совершенно не готов.
Музыка играет, льется из твоего мобильного телефона, а ты сидишь на бетонном ограждении, защищающем тебя от пропасти, и солнце льется на твой профиль, и лучи ласкают твои руки, а ты зол, рассержен и зверски устал. Ты смотришь вдаль, мой гений, мой анонимный гений, - помнишь, как я называл тебя раньше?
Я хочу извиняться, бесконечно долго, нудно и монотонно, чтобы ты захотел простить меня, захотел настолько, что альтернативным решением было бы прострелить мне голову. Но ты никогда не убьешь меня, верно?
Подхожу ближе.
- Вот мы и встретились, Шерлок. Вдвоем. И в нашей проблеме, последней проблеме, сегодня – сейчас! - будет поставлена жирная точка. – Он улыбается чему-то, Джеймс Мориарти, заставивший меня быть готовым склонить колени, мой убийца, я готов добровольно пойти на плаху. Но ты ведь не этого хочешь?
- Тебе не кажется, что мы квиты, Джим? – Я все еще стою рядом, почти вплотную, неотрывно следя за глазами, почему ты не посмотрел на меня, ни разу не посмотрел? Ты видишь все, но ты не смотришь.
Он выключает телефон и наконец-то соизволяет взглянуть на меня.
- А, ты о Дилане? Горячий парень, просто прелесть. Как тебе игравшая песня? Классика намного лучше, но эта меня чем-то зацепила. Так бывает иногда.
- Ты не ответил.
- А ты думаешь, что я отвечу? Сегодня я задаю вопросы,mon ch`eri. – Он встает с парапета и обходит меня со спины:
- Ведь даже ты засомневался, что я существую? О, это было прекрасное представление, даже твой верный доктор дал слабину! Ватсон, Ватсон, бросить своего друга в такой тяжелой ситуации… Я был на высоте, не находишь?
Игнорирую выпад на Джона.
- Что это за бред с компьютерным код-ключом, мне просто интересно?
- О, это совершенно не важно, должна же быть у других какая-то причина, почему я так забавляюсь? Просто фон истинному положению дел, не заморачивайся. – Не двигаюсь, лишь наблюдаю глазами за тем, как Джим обходит меня по кругу, все сужая радиус.
- Из-за твоей дезы вокруг началась откровенная суматоха. Ты добивался именно этого, фарса? Чтобы все сошли с ума от обилия информации?
- Люблю сумасшедших. В них есть огонь, искра, жизнь! Ты ведь видишь это семя хаоса в глазах всех гениев, моя милый? О, гений – это тот же сумасшедший! Кто-то родился таким, а кто-то, вроде твоей мертвой сучки – это былав моя пуля, к слову, застрявшая в ее черепе, - научился в силу обстоятельств. Ничего не знаешь о ее прошлом? Отец-сутенер, детская проституция, убийство при загадочный обстоятельствах... – Он играет бровями и отходит в сторону. Нервничает. - Впрочем, не будем тревожить мертвых. Им и так несладко. Но я постарался, очень постарался, чтобы ей было много хуже. Однако давай уже заканчивать. Действие последнее: крыша высокого дома! Отлично подходит.
- Подходит? Для чего? – И сейчас самое главное не переиграть, вложить столько эмоций, столько удивления, сколько я бы вложил, не имея знания об его замыслах. Очень важно не переиграть, не сглупить, когда противник твоего уровня, когда он сильнее тебя! Неужели Джим действительно хотел, чтобы я убил себя? Или он все-таки надеется, что я обману его? – Ну конечно. Самоубийство.
- Гениальный детектив и прекрасный любовник – но это известно, думаю, не каждому, - оказался лжецом. Ведь газеты не врут. Обожаю прессу. Все ее сказки. Она сочиняет порой намного лучше меня. И лучше братьев Гримм.
Я вглядываюсь вниз и понимаю, что что-то идет не так. Майкрофт сплоховал? Он должен был выманить Джона к больнице, по нашим расчетам, он уже должен быть здесь и наблюдать снизу за разворачивающейся кульминацией. И моим полетом вниз. Я начинаю паниковать. Плевать, это можно списать на нервозность.
Как же я хочу тебя поцеловать.
- Я докажу, что ты сумел создать несуществующую личность!
- Боже, да как? Даже милая влюбленная в тебя Молли не сможет утверждать этого – ведь год назад мы гуляли с ней под омелой, державшись за руки. Ах, Шерлок, а помнишь, как мы только-только познакомились?.. Впрочем, не время придаваться воспоминаниям. Прыгай.
Нет. Я не могу. Не время.
Он стоит слишком близко, откровенно близко, я не могу сдержаться, я с силой, наверняка причинив ему боль, хватаюсь за шею и притягиваю к себе, жестко, целую эти губы – эти дьявольски сладкие губы, по которым я безумно скучал столько месяцев. Он жесток, как и всегда, он терзает меня, я чувствую кровь, мне больно, но я готов взять его прямо здесь, потому что чем-то теплым и воздушным наполняются легкие, потому что мне снова хочется жить, эйфория застилает голову, господи, как я люблю тебя. Я люблю тебя.
Но – не время. Рано. Чертов актер, не оставляющий свою роль до последнего, пока не доиграет финальный аккорд, я готов подчиниться тебе, чего бы ты ни хотел.
Я почти физически ощущаю, как подкашиваются едва-едва его ноги, потому что тоже – ждал. Скучал, адски скучал, и какой невероятный экстаз он ощущает прямо сейчас, потому что в нашем поцелуе – борьба, две стороны одной медали, два клона, противоположные друг другу, словно оригинал и негатив, я чувствую дрожь в руках, которыми он цепляется за мою рубашку, останавливает себя, пытается остановить и доиграть партию до конца, но понимает: не может. Я сильнее?
Обхватываю руками его ладони и резко подвожу к краю, расцепляя наши губы, он с трудом балансирует и практически падает. Но я не отпускаю, крепко держа его за кисти.
- Ты псих. Сумасшедший, чертов псих.
- Ты только что догадался? – Ему совсем не страшно. Совсем. Он знает, что я не отпущу. И не дам упасть. Вот только сам пытается сбросить меня с этой крыши. – Но ведь это не мешает тебе любить меня? О, наоборот, будь я нормальным, ты бы даже не взглянул на меня. Ты обожаешь психов не меньше меня, просто боишься признаться в этом. А хочешь, я тебя мотивирую?
Мне не нравится этот тон.
- Не умрешь ты – умрут те, кто тебе дорог. Как тебе такой вариант? Не помнишь тот памятный день, когда ты занялся делом своей драгоценной шлюхи? Как ты восклицал о том, как жаждешь, чтобы все, ВСЕ оставили тебя в покое? Я дарю тебе эту возможность почти даром, дорогой! Пожалуйста! И мы тут же спустимся с тобой с этой крыши, взявшись за руки и распевая слащавые песни, я сброшу все обязанности на Себа – он давно мечтает навести порядок в моем высокоорганизованном хаосе, - ты завяжешь со своими расследованиями, и поселимся мы в какой-нибудь провинции в сахарном домике, как в сказке «Гензель и Гретель». Прости, но без ведьмы, эта шлюха уже мертва. Как тебе такой расклад? – Шутливо изрекает Джим почти на одном дыхании, умудряясь быть в доминирующем положении, несмотря на то, что висит над пропастью на Моих руках.
А я в полном шоке и неверии. Теперь мне нет нужды пытаться изобразить удивление и отчаяние, я действительно не могу поверить в такой расклад. Это настолько в духе Мориарти, что я упустил такой поворот из виду.
- А, проняло наконец-то? А я-то думаю, когда же ты уже испугаешься? – Он подается вперед, давая мне попытку поставить себя более устойчиво, но я не двигаюсь:
- Джон?
- Не только Джон, глупый! И миссис Хадсон, и Лейстред! Три пули. Три снайпера. Быстро и безболезненно, мои мальчики прекрасно делают свою работу. Сказке конец! И поставь меня уже по-нормальному, ноги затекли.
Почти на автомате вытягиваю Джима от пропасти, отшатываясь назад. Так, спокойно, черт возьми, спокойно! Это ничего не меняет. Я жду Джона. Когда выйдет Джон, можно будет начинать финал. Спокойно. Спокойно…
- Спаси их, герой. Прыгни! Лети, словно жар-птица! – Он поднимает руки, громко восклицая разнообразную чушь, он в эйфории, он на подъеме.
В такие моменты Джеймс Ричард Брук брался за кисть и рисовал картины.
Где же Джон?
- Ты можешь сделать, что угодно. Убить, избить, изнасиловать меня – они все равно умрут, если ты не прыгнешь с этой чертовой крыши, - Джим подходит к краю и, играя, картинно машет головой: - Высоковато будет. Но ускорение свободного падения смягчит удар, обещаю. – Резко подойдя ко мне и взяв меня за грудки, он шепчет мне в лицо, тихо, на границе слышимости, едва перебивая свист ветра: - Это плата за связь с Сатаной, мой милый маленький глупый детектив, бог Тартара никогда не выполняет пожелания в точности так, как грешник молил его на священном алтаре, ты неистово и сильно желал свободы – и вот, я дарю ее тебе, бери! Твоя плата давно у меня, твоя душа, твоя честная и бесчувственная каменная душа, ты отдал ее мне, и теперь я владею твоими мыслями, твоими только-только зародившимися чувствами – ведь ты любишь меня, мой дорогой, впервые в жизни ты любишь кого-то и этим человеком оказался я, вот ведь незадача, ведь так? В моей походной сумке сотни таких вот душонок – грязных, изорванных, дрянных, но лишь твоя - стальная, непоколебимая, несгибаемая, я так мечтал заполучить тебя в свое полное распоряжение, чтобы ты валялся в ногах и ел с моих ладоней, чтобы сломался, сдался, отдал мне свою волю, я столько сил и времени вложил в тебя!
Я смотрю в его глаза, в карие глаза, которые закрыты зрачком так, что не видно радужки, ты похож на демона сейчас, мой гений. Демона похоти.
Я смеюсь. Смеюсь тебе в глаза, без истерик, без чего бы то ни было – просто легко и весело смеюсь.
Потому что я умею читать по глазам, словно по книге. Потому что ты непозволительно близко, а твои руки дрожат от желания обнять меня, потому что чем тщательнее ты пытаешься скрыть это, тем сильнее я это замечаю.
Потому что я люблю тебя.
- Разве я сказал что-то смешное?! – Джим отпускает меня и отворачивается, подходя ближе к краю, чтобы не показывать мне своих глаз. Глупый. Глупый-глупый-глупый-глупый влюбленный идиот. Ребенок всю свою жизнь, которому вдруг пришлось вырасти, потому что дети не умеют любить по-взрослому. – В чем дело? Что я упустил?!
- Что будет, если я прыгну? Что? – Спрашиваю с улыбкой.
- Твои друзья останутся живы, у меня проблемы с дикцией?
- Нет, нет, Джим, что будет с тобой, если я прыгну? – Подхожу к нему со спины, приобнимая слегка, отчего он вздрагивает против воли. Пытается подавить это рвущееся на волю чувство, но не может. Мой глупый идиот. – Что будет с тобой, если тебе всю свою оставшуюся жизнь придется жить с мыслью, с осознанием, что ты своими руками толкнул на смерть человека – первого человека! – к которому испытываешь такие чувства? Против своей воли, желая сломать его, но так и не сумев? – Чуть наклоняюсь и шепчу, как и он минуту назад, но только в ухо: - Ты - второй я, ты - это я, такой же несмышленый и глупый в вопросах любви и привязанности, ты бьешься в истерике, в конвульсиях от осознания, что привязан ко мне и что ничего не можешь поделать с этим. Ни-че-го.
- Так кажется тебе. Только тебе. Ты читаешь, но ты не видишь смысла. – Он освобождается от моих рук и уходит спиной вперед к двери, ведущей на лестницу вниз. Все?.. – Ты волнуешься, как я переживу твою смерть? Со мной все будет в полном порядке, мой дорогой. Не волнуйся! – Он подходит к двери, опирается на нее спиной и поворачивается ко мне, с криком: - У тебя десять секунд, Шерлок. Потому будет поздно!
А затем он достает пистолет и стреляет себе в рот.
У меня мутнеет перед глазами, я не верю в произошедшее и с трудом держу себя в руках, чтобы не броситься к его телу. Пуля в голову, Боже, ты издеваешься надо мной? Сначала Ирэн, теперь Джим, нет, я не верю, нет!
Восемь секунд. Через восемь секунд цепные псы Джима убьют всех тех, кто мне дорог
Как там говорил полковник Себастьян Моран, со слов Джона? "Джеймс Мориарти скорее убьет себя, чем Шерлока Холмса"
Семь. Я вижу бегущего Джона к зданию и спешащего к нему на всей скорости велосипедиста.
Шесть. Пять. Наконец-то грузовик.
Не паниковать. Нет. Он гений, он умнее меня, он жив, он не мог умереть, он знал, что выстрелит себе в голову, не зря ведь он отошел от меня так далеко? Это успокаивает. Он жив. Но я обязан доиграть финал.
Четыре. Я прыгаю вниз, молясь, что Майкрофт позаботился об остальных деталях.
Три. Два.
Один.
Я жив. И живы все те, кто дорог мне.
Я готов продать душу Дьяволу, которая и так принадлежит ему, чтобы быть уверенным, что Джим Мориарти обманул меня.
ЭпилогЭпилог.
Этой ночью Лас-Вегас сияет особенно ярким светом прожекторов.
Музыка, многочисленные толпы незнакомых людей, бешеный ритм этого города, вот уже четвертая бессонная ночь подряд, потраченная сперва на отмывание денег у здешних игорных заведений, а затем – на неистовый секс, звериный секс, с кровавыми пятнами на простынях от судорожно сжимающихся пальцев на спине и диких стонов, раздающихся на весь номер-люкс.
Я стою у входа в казино, наблюдаю за медленно светлеющим небом и сосредоточенно тру указательный и средний пальцы друг об друга, чувствуя легкие шершавые отпечатки ожогов, которые были оставлены мной же на моей коже бесконечно давно, когда-то в другой жизни, когда я был абсолютно другим человеком и жил совершенно в другом месте. И с другими людьми. Я не могу больше привычно тряхнуть головой, закрывая лицо черными волосами – длина моих волос теперь не позволяет мне этого. Я не могу укрыться за воротом длинного классического пальто от посторонних и ненужных взглядов – ведь теперь я чаще ношу водолазки без горла светлых оттенков. Глаза к вечеру немного устают из-за перенапряжения, а ведь первое время мне приходилось не меньше пятнадцати минут сидеть утром за столом и с проклятиями надевать цветные линзы. Ничего, сейчас я делаю это меньше, чем за тридцать секунд. Привычка.
Мне необычайно легко. Я на своем месте. Я живу в свое удовольствие – наконец-то в свое удовольствие. Я полностью счастлив и доволен собой.
- Не найдется сигаретки, друг? – Мужчина в круглых затемненных очках, с волосами, сплетенными в дреды и закрытыми разноцветной косынкой у основания, немного растерянно хлопает себя по карманам. Я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться:
- Если вам некуда спешить, мы можем пройти ко мне в номер, я живу неподалеку, у меня есть все, что вам будет угодно, - произношу ехидно.
Мы молча доезжаем до моей гостиницы, заходим в номер – и тут я уже не сдерживаю свой смех. Человек передо мной ухмыляется, снимает с себя парик с очками, оставаясь в яркой салатовой майке и голубых джинсах.
- Тебе смешно, а меня уже во всех казино в лицо знают и не пропускают, приходится выкручиваться, - ворчит он, сбрасывая ненужный маскарад на кресло.
- Боже, во что ты вырядишься завтра, мне интересно? - Так уж вышло, что сегодня, перед уходом Джима из отеля, я не смог оценить во всей полноте его внешний вид. Я был удивлен этим обликом.
- Выберу утром, какая разница? Важно то, что вот это, - он бросает большую спортивную сумку на пол, - теперь наше. И я планирую просадить Все Это в ближайшее время.
Отвернувшись, Мориарти – а точнее, если верить документам, Джеймс Карлос Эленд, - на ходу стягивает майку и направляется к ближайшей двери:
- Я в душ. Обманывать этих лохов так утомительно. Ты со мной? – Его плечи и шея покрыты следами моих зубов.
- Чуть позже.
Джим барабанит пальцами по дверному проему и входит внутрь, оставляя дверь нараспашку открытой. Я с удовольствием наблюдаю за тем, как он раздевается и регулирует температуру воды.
На тумбочке около ванной комнаты лежит чуть измятая газета, перечитанная мною не раз и не два – в самолете, поезде, автомобиле, не раз процитированная и мной, и Джимом в особенно забавных, как нам кажется, местах. Одна из статей в этой газете – финал одной истории и одновременно начало другой, которая обещает быть увлекательной и интересной, даже несмотря на то, что в ней не будет больше соревнований, тайных кодов, похищений, ночных звонков и самоубийств на крыше.
Через месяц после моего отчаянного пряжка и сутки после свадьбы Майкрофта, стоя в супермаркете в огромных темных очках, - ведь мою историю еще очень долго переваривали по всем каналом, добавляя многочисленные подробности, - в меня врезался продуктовой коляской неизвестный мужчина в красной кепке, надвинутой на глаза. Он не извинился, лишь поднял голову, улыбнулся так, как умеет только он, и сказал:
- Не хочешь посетить Индию?
Индия. Бали. Россия. США, Лас-Вегас. Куда его занесет дальше? Я лишь слепо следую, отдавшись его инициативе и его воле. Я расслаблен. Я счастлив. Я не знаю, как он выжил, я не знаю, что произошло с его бизнесом и Себастьяном Мораном, я не знаю, простил ли он меня. Я просто расслаблен. И я не хочу ничего менять.
- У тебя перезагрузка системы? Выйди из BIOSа, я соскучился.
Я счастлив. По-настоящему счастлив. Как же это восхитительно – быть человеком.
@темы: Шериарти, "Сыграй со мной партию.." и тд, Слэш
-
-
20.08.2013 в 19:12-
-
20.08.2013 в 21:31-
-
29.08.2013 в 18:06-
-
29.08.2013 в 19:27-
-
29.08.2013 в 19:29-
-
30.08.2013 в 16:33Надеюсь ты порадуешь своих читателей множеством интересных работ!
-
-
30.08.2013 в 17:27спасибо еще раз))
-
-
01.01.2014 в 22:48У меня просто нет слов, прости. Все так... странно. Боже, он закончен... Не верится, мне просто не верится.
Я уже не знаю, что сказать...
Спасибо тебе. За все. За эту невероятную историю, за твой талант, за эти замечательные... сколько? Года ДВА? Ох...
Спасибо
-
-
12.01.2014 в 21:41Я сейчас под бешеным впечатлением, меня трясет, руки дрожат и я неимоверно счастлива.
Как же всё таки потрясающе вплетены абсолютно новые отношения и новый сюжет в сериальную линию.. Большая игра с целью отомстить и сделать больно - это гениально.,,
Твой Джим для меня - это просто нечто, это лучше всего, что только может быть.. Я верю в каждое его слово, поступок, чувствую его эмоции...
И Шерлок - знаешь, я была всегда уверена, что Шерлок, говорящий "Я тебя люблю" - это глубочайший и невозможнейший ООС.. А тут поверила.. Тут так ясно, подробно и детально описывается его становление человеком с чувствами, что я поверила.. Я стала всё понимать, мне так близки эти образы.
И когда после сцены в гостиной он просто чувствовал себя счастливым человеком. И когда на крыше говорил Джиму, что тот глупый. И когда он обнимал его со спины и спрашивал, что он будет делать без него))
АА, и ещё крайне странный для меня эффект после прочтения этого фанфика- я почему-то поверила в МорМор, хотя вот уже сколько лет отвергала его существование для себя.. Просто я внезапно поняла, что Себастьян знает о Джиме всё и ближе чем он к Джиму вряд ли кто-то когда-то подойдёт....
Спасибо вам огромное за это творение, это очень очень здорово, сильно и по-настоящему!!!!
-
-
18.01.2014 в 15:15ты одна из тех людей, кто был рядом со мной с самого начала этой истории^^
это - финал, завершение, трансформация. спасибо, что поддерживала меня в пути изменения моих героев и меня вместе с ними=)
-
-
18.01.2014 в 15:18