Название: Сыграй со мной партию, мой милый анонимный гений!
Автор: _~zaraza~_
Бета: oles_ka, Вандервайс Марджера
Категория: слэш
Жанр: romance, AU
Пейринг: Шерлок/Джим
Рейтинг: R
Размер: миди или макси
Статус: в процессе
Дисклеймер: моя лишь идея
Размещение: пишите в личку, обговорим=)
Саммари: Во что выльется желание Джима сделать Мориарти анонимным персонажем, а милого Джимми из IT-отдела - любовником Шерлока Холмса?
Предупреждения: OOC
Глава 4
Глава 4
Потерев полотенцем засохшее пятно молока на кухонном столе, Себастьян Моран, не добившись каких-либо результатов, направился в сторону умывальника.
- Мне не платят за работу домработницы, - проворчал он, полоща тряпку под теплой водой.
Удалив грязь, он устало опустился на табурет и вытянул сигарету из лежащий рядом пачки. Глубоко затянулся и, подперев голову свободной рукой, уставился в темноту, в сторону постели, где лежал Джим, свернувшийся в позу эмбриона. Около кровати лежала пустая бутылка из-под вина. «Ну уж нет, пускай сам убирается в своем жилище, я ему что, нянька, чтобы всюду бегать за ним со слюнявчиком?!». Просидев еще несколько минут, полковник, крайне злясь на свой характер, отдающий отеческой заботой, шумно встает из-за стола и направляется в комнату. Взяв бутылку, задумчиво смотрит на мерно вздымающуюся грудь под одеялом, расслабленное лицо. Можно ли поверить, что здесь и сейчас спит крепким сном младенца «криминальный гений», как прозвал его Холмс? Чуть приподнятые брови, расслабленные губы. Обычный человек, казалось бы. Ничего примечательного. Можно ли поверить, что он собственноручно пытал самыми изощренными методами двадцать с лишним человек, стараясь выявить предателя в своем лучшем ударном отряде? Людей, не боящихся боли, готовых к ней физически и морально? Крыса, конечно же, была найдена и уничтожена на месте, но оставила красочное ножевое ранение от уха до ключицы с правой стороны тела. Сильный духом, прошедший войну и насмотревшийся на ней всех возможных ужасов, как ему казалось, Моран был парализован страхом и паникой, глядя на бесстрастное лицо своего босса во время пыток. Сумасшедший псих. Если существуешь ты, Господь, можешь ли ответить, по каким правилам раздаешь интеллект новорожденным младенцам? После показательной казни предателя, душераздирающих криков невиновных, но попавших под подозрение киллеров из личной ударной гвардии шефа, волосы полковника, бывшие некогда угольно-черными, приобрели светло-серый оттенок облаков. А Мориарти, похоже, даже получал удовольствие от процесса. Что творится в твоей голове, Джим, как твои собственные тараканы до сих пор не сожрали тебя заживо, не забрали во власть безумия? Или, все же, ты сумасшедший, но умело скрываешь это от окружающих? Нет, скорее, демонстрируешь всем и каждому.
А Холмс? Себастьяна прошиб ужас, когда он заглянул в глаза детективу. Карие ли, как у шефа, серые ли, как у Шерлока – они были одинаковыми, эти безумные взгляды! Взгляды гениев, сверхлюдей, слишком умных для этого мира существ. А где жить еще, если не здесь? Одни и те же мысли, идентичные, наверняка они даже просыпаются в одно и то же время. С легкостью они могли бы поменяться местами, вряд ли это заметил бы хоть кто-нибудь. Идеальные актерские способности у обоих, интересно, как долго шеф сможет дурить голову Холмсу? Зачем вообще было это начинать? Одно из их различий, пожалуй, состоит в том, что Джим чаще действует сиюминутными порывами, полагаясь больше на эмоции и желания, чем на сухую логику. Представиться молодым человеком патологоанатома, приятельницы детектива, нарочно создав образ застенчивого гея – к чему это? Как он умудряется играть на этой грани, не падая вниз?
- Себастьян, ты любуешься мной во сне? Как это романтииииииично! Прости, о, радость очей моих, но мое сердце отдано другому, - не открывая глаз, вполне проснувшимся и трезвым голосом произносит Джим. Он переворачивается на спину и потягивается. Не говоря ни слова, чувствуя себя суровой гувернанткой маленького проказливого ребенка, на которого невозможно обижаться, полковник направляется к мусорному ведру.
Все же он поменялся. После длительного наблюдения за Шерлоком Холмсом, обдумывания ребусов и планов для развлечения вышеупомянутого – все происходило именно здесь, на этой самой кухне – Мориарти изменился, пусть и всего лишь на тысячную долю своего безумия. Вряд ли он сам это заметил. Моран находился рядом с ним не только как нянька, гувернантка или строгий родитель, прежде всего он был другом, не все понимающим, но поддерживающим во всех безумных идеях, и психоаналитиком. Знавший его лучше, чем кто-либо, он старался предупреждать всплески депрессивных мыслей и скуки, когда «из любви к искусству» Джиму хотелось подорвать Белый Дом или выложить в свободный доступ дела секретных агентов страны. Сейчас он мог с уверенностью сказать: детектив меняет его. Против своего желания, желания Джима, он заставляет того взрослеть, пинками выгоняя из застоявшегося подросткового максимализма. Не все люди идиоты, как ему казалось. Как минимум один гений его уровня сейчас дрыхнет в своей кровати на Бейкер-стрит. А может быть, тоже отчего-то проснулся и глядит сейчас полузакрытыми глазами в потолок?
- Мамочка, ты убрала пустые бутылки и протерла мой стол, ты так добра этим утром, - преодолевая зевок, произносит Мориарти, садясь на конфорку. – Который час?
- Пять утра. А если бы она была включена?
- Будь она включена, я бы не сел. Почему ты убираешься в моей квартире и расходуешь мои сигареты, вместо того, чтобы видеть счастливые сны в своей постели?
- Я закончил ваше поручение касательно Ирэн Адлер, все готово. Решил сообщить незамедлительно. Не думал, что вы спите.
- Я лег часа два назад. Вдохновенье нахлынуло. Хочешь посмотреть эскиз? – после кивка Морана криминальный гений чуть ли не бегом направляется в комнату и, после продолжительной шумной возни - с грохотом падающих предметов и шорохом ткани - вносит на кухню большой мольберт.
«Я не понимаю Твоей логики, Бог, и, надеюсь, я разговариваю не с самим собой, и Ты все-таки существуешь – третьего психа в этой компании Земля не выдержит. По какому принципу раздаешь Ты свои таланты людям? За что этот сумасшедший человек, наделенный непревзойденным гением, рисует такие картины, словно Твоя рука движет им?» - растерянно подумал Себастьян. Несмотря на то, что это был всего лишь эскиз, холст уже можно назвать шедевром. Множество карандашных линий, по отдельности или небольшими участками даже близко не похожие на рисунок, в общности же своей создают едва заметный, навеянный образ, будто смазанный снимок. Нарисованный Шерлок стоит спиной к смотрящему – стыдно вспоминать, при каких обстоятельствах и в каком положении он видел эту спину – яркие штрихи черных полос выдают изрезанные кое-чьими ногтями лопатки; голова повернута в сторону, так, что виден точеный профиль, блестяще прорисованное лицо и скулы.
Мориарти никогда не рисовал людей.
«Означает ли это, что мне нужно носить с собой лошадиную дозу транквилизатора, на случай внезапного помутнения рассудка? Моего ли, Мориарти.… Не представляю как вести себя с влюбленным Джимом. До сих пор мне казалось, что эта личина моего босса также реальна, как пасхальный кролик»
***
Десять дней. Двести сорок семь часов. Почти пятнадцать тысяч минут. Чертова куча секунд. Неужели вся та игра, весь наш танец на кончиках ножей, вальс, танго на смерти, были затеяны, чтобы получить от меня злосчастную флэш-карту с оборонными планами? Если бы я был тобой… нет, не так, глупое сравнение, я и так ты, твоя копия, твой двойник. Что бы я задумал, будь я на твоем месте? А вот это вернее, да, в этом ключе думать намного легче. Ты наверняка увидел, не мог не увидеть, что произвел на меня неизгладимое впечатление. Прочитал это во взгляде за те мгновения, что мы улыбались друг другу, считал с движения зрачков. Как можно не заметить собственные эмоции, мой мистер Х? А сейчас ты держишь паузу. Объявил антракт, чтобы зрители помучались внезапной паузой на самом интересном месте спектакля, мой анонимный гений, я бы поступил точно также. Я оценил. Даже поаплодировал мысленно – слышал ли ты хлопки моих рук в своей голове? Ты мучишь меня – своим бездействием, своим молчанием, я уже готов смириться с твоей милой причудой – адской любовью вешать на людей взрывчатку, только появись, появись снова в моей жизни! Отправь мне цветы с ядом замедленного действия и прикажи найти противоядие, я был бы не против подобного испытания, близкая смерть будоражила бы нервы. Мориарти, мой мозг начинает ржаветь.
Единственным светлым моментом в этой ситуации был Джим. Не солнцем, конечно, убивающим тех, кто подберется слишком близко, но ярким лучом в этой убогой серости повседневности. Иногда мне было даже жаль, что он не живет с нами в одном доме, мне бы доставляло истинное удовольствие наблюдать за их с Джоном перебранками по утрам. Я даже приблизительно представляю их диалоги, выпады и ответы, в ближайшее время нужно будет их познакомить. Заново познакомить - тот театр, что он устроил недели две назад, конечно же, показался фарсом мне, но Джонни, наивный милый Джонни, он-то принял все за чистую монету. Это забавляет. В каком шоке он прибывал, когда я сообщил, что ночами напролет пропадаю вовсе не на расследованиях! С него пока хватит потрясений, когда он привыкнет и свыкнется с фактом, что у меня действительно появилась интрижка, я огорошу его информацией, что езжу ночами вовсе не к миловидной барышне с большими наивными глазами. К несчастью, по-настоящему умных девушек за свои годы я ни разу не видел даже издали. Меня привлекает мозг, а не пол. Возможно, именно потому я решил, что являюсь геем, ибо все особи, умеющие пользоваться своим серым веществом, были мужского пола?
О, нет, сейчас моя ориентация очень индивидуального характера – можно ли назвать это Мориарти-зависимостью?
А вдруг его оскорбил тот факт, что я сблизился с Джимом? Но это и вправду просто интрижка, ничего более, мой анонимный гений, я тысячи раз обращался к тебе мысленно со словами восхищения и преклонения! Нет никого лучше и умнее, никого, кто мог бы полностью удовлетворить меня, кроме тебя, моей половины, копии, моего второго я. В последнее время я даже стал задумываться о названии этого странного чувства – любовь к образу, тени, невидимому пауку, что сидит в паутине преступного мира, дергая за свои липкие нити.
Что-то я слишком часто стал искать названия своим ощущениям. Когда человек чего-то не понимает, пусть даже он является гением по природе своей – о, да, скромности мне не занимать, - он старается найти объяснения посредством сухих определений и голой логики. Меня пугает это чувство. Пугает, что я не могу найти точной трактовки, симптомов, способов лечения, в конце концов!
Мысли прыгают с одной на другую, не дают уснуть, путаются в голове, бесполезные, ненужные. Добился ли я чего-нибудь, в сотый раз прокрутив эту ситуацию в своей голове? Что молчишь, а? Идеальная программа дала сбой, компьютер обнаружил ошибку с кодовым именем «мистер Х»?
- Шерлок, ты думаешь слишком громко, я слышу твои истеричные интонации даже во сне. Что тебя тревожит? – Джим повернулся ко мне лицом, сонно всматриваясь в мои распахнутые глаза. Давно ли я не сплю? Засыпал ли вообще этой ночью? После той встречи в бассейне - анонимной, ты чертов игрок, даже здесь умудрился остаться инкогнито, молодец, спасибо - мне словно активировали тот участок мозга, который отвечает за чувства. Отключенный на протяжении всей моей жизни. Я задыхаюсь, утопая. Мысли прыгают с одной на другую. Мысли, чертовы вы предательницы.
- Вряд ли ты захочешь услышать правду, - еще с начала нашей забавной интрижки по безмолвному договоры мы обязались не врать друг другу. Не договаривать, предупреждать – да, но не врать. – Может, заберешь свой вопрос обратно?
- Ну уж нет, дорогой. Как можно забрать обратно уже сказанное вслух? Я не смог бы даже при желании, - он привстает и придвигается ближе, касаясь своим дыханием моей скулы. – Что случилось? Работа?
- Просто… Черт!
Намереваясь подняться, я резко дернулся, нечаянно растревожив только-только зажившие глубокие полосы, следы от ногтей, которые Джим, будто автограф, подпись, метку, оставляет на моей спине после каждой нашей близости. Что за склонность ранить людей, ранить себя? Плевать, она мне нравится. Вновь алые капли заливают белоснежные простыни.
- Почему на тебе все так долго заживает? Лежи, не дергайся, куда собрался?! Где в твоем доме аптечка? Боже, я должен был узнать это еще с порога! – причитает тот, следуя моим указаниям по поискам ваты и дезинфицирующего раствора. Я улыбаюсь.
- Так что тебя тревожит? – Джим сосредоточенно стирает кровь, положив руку мне на талию. Приятно.
- Я испытываю неконтролируемое влечение к человеку, которого никогда не видел. Наше общение вообще происходило лишь посредством телефонных сообщений, - о, да, не считая, конечно, безмолвных монологов в его адрес и бесконечных попыток продумать следующие шаги. Мой анонимный гений, зачем ты делаешь из машины человека? Тебе станет скучно со мной, чувства притупляют разум, на них можно играть, ими можно пользоваться. В этом ведь и заключается твоя работа – воздействовать на то человеческое, чем ты не обладаешь сам? На любовь, на привязанность. Ты – как я, ты это я, я никогда никого не любил. Так может, я ошибаюсь и эта извращенная влюбленность – лишь дань бесконечного уважения твоим качествам? Я никогда не встречал подобных себе, никогда не встречал второго себя. – Я не знаю, кто он, где он, что он собой представляет, лишь одно: он самый умный человек на этой чертовой планете.
Умнее меня, лучше меня, раз смог заставить почувствовать себя человеком. Не хочу.
Джим молчит. Только рука его продолжает монотонно двигать ватным диском по моей спине.
- Я говорил, что тебе не понравится мой ответ. Я задел тебя?
- Ничуть. Мы ничего друг другу не обещали, - улыбка ослепляет своей радостью. Ты прекрасный актер или действительно не держишь меня? Странный, странный человек, привлекаешь этим, своей непредсказуемостью, умением удивить меня, боже, как же мало осталось людей, способных на это. – Но ты ведь не собираешься прекращать наши отношения только потому, что влюбился?
- Я не влюбился! – не произноси этого слова, я не знаю его значения! И не хочу узнавать, слишком часто на моих глазах рушились судьбы из-за него. Любят лишь слабые, сильные люди бесчувственны и холодны, это залог успеха, наверняка ты думаешь также, Мориарти? Ты не узнаешь, никогда не узнаешь, что я дал слабину, что позволил этому низкому явлению коснуться меня. Надеюсь, в квартире нет жучков? Думаю, нет, я бы не устанавливал, так было бы слишком скучно. – Куда ты от меня денешься, Джим? Нам хорошо вдвоем, я бы не хотел прекращать это. Тем более что главный герой моих мыслей никогда не узнает об этом.
- Уж я-то ему точно не расскажу, - сарказм? Я что-то упустил?
Вибрирует мобильный.
Джонни, ну кто бы мог подумать! Ты оказал мне большую услугу, умотав на ночь в Дублин, пусть даже и не догадываешься об этом, я наконец-то смог показать Джиму наше жилье, но какого черта ты звонишь в шесть утра? Со стоном вставая с кровати, произношу:
- Как бы я хотел, чтобы они все оставили меня в покое!
Спустя несколько минут моих сухих и очень завуалированных ругательств, большую часть которых мой наивный сосед по квартире даже не понял, я, замотавшись в простыню, под тихие смешки Джима направляюсь к ноутбуку. Из его экрана на меня смотрит с укоризной просто неприлично выспавшееся лицо.
- Я говорил, что если включаюсь в работу раньше семи, от меня мало толку. Покажи мне место преступления.
Джим, умница, благоразумно не появляется в поле зрения веб-камеры, но благодаря его комментариям, я с трудом удерживаюсь, чтобы в голос не рассмеяться. Остроязычная язва, чтобы я делал в эти унылые дождливые будни, не всунь ты мне свой телефон в лаборатории месяц назад?
Звонок в дверь. Что за абсурд, сейчас шесть утра или вечера?! Игнорирую. Продолжаю пререкаться с Джоном и этим следователем. Идиот, верните Лейстреда, он хоть и наивный дурак, но к его тупости я уже привык.
- Оу! Шерлок, солнышко, к нам пришли такие красивые мальчики! – Джим немного ошарашен, он всегда начинает язвить еще больше обычного, когда происходит что-то из ряда вон выходящие; да и я, признаться, тоже. Два амбала в дорогих костюмах бесцеремонно вламываются в квартиру, закрывая крышку ноутбука, осматривая острыми взглядами окружающее пространство. Слегка удивленно взирают на полуголого мужчину в моей постели, который беззастенчиво копирует поведение манерного гея, мило хлопая глазами и отпуская пошлые шуточки в их адрес:
- Нет, ты посмотри на них! Статные, серьезные, шоколадный – так вообще меня просто покорил! Красавчик, как ты относишься к жесткому сексу втроем? Хочешь, я прикую тебя наручниками к кровати? – поведение Джима волшебным образом снимает с меня некоторую нервозность, за что я удостаиваю его благодарным взглядом. Амбалы молчат, ровным счетом никак не реагируя на его восклицания, прекрасная выдержка!
- Кто вы?
- Мистер Шерлок Холмс? У нас к вам дело государственной важности, прошу, оденьте на себя что-нибудь приличное, мы вылетаем немедленно.
- Шерли, малыш, у тебя есть кто-то на стороне, а ты не сказал мне? Я тоже хочу полетать на вертолете, эй, вы, мистер, ухаживающий за собачками, а мне можно с вами?
Собачки! Шерсть ниже колена, много шерсти, дорогой костюм, маникюр, работает в помещении, судя по обуви, серьезный вид профессионального стрелка, но отсутствует оружие.
- Букингемский дворец? – обожаю видеть эти эмоции у людей, богатый ли ты бизнесмен или торгуешь фруктами на рынке – смесь удивления, немного страха и, конечно, восхищения отражается у всех одинаково. Люди.
- Вам все расскажут на месте.
***
- Как думаешь, нам покажут королеву? – давя смех, спрашивает Джон.
Как по заказу, в зал входит Ее Королевское Самовлюбленное Величество Майкрофт, отчего выдержка лопается, как мыльный пузырь, орошая смехом просторный зал. Черт, я ведь мог догадаться раньше, что в семь утра послать за мной двух накаченных угрожающего вида мужиков мог лишь мой горячо любимый братец. Умен, о, да, природа не обделила его ни мозгами, ни сообразительностью, только вот он добровольно отказался от своего гения, от возможности почувствовать вкус превосходства над остальными – влюбился. Он был для меня опорой, примером для подражания, я всегда хотел быть как он, стать им, стремился достичь его уровня, не смея даже мечтать превзойти. Он был настоящей машиной из плоти и крови, скорость его мыслей превосходила скорость света, хотя многие умы человечества утверждают, что нет ничего быстрее световых лучей. Пока однажды не сломался металл его разума о титановые чувства, эмоции покорили ум, сердце впервые, но навсегда победило мозг. Он уже никогда не был таким, как раньше – сухим, точным, правильным, идеальным. Любовь сломала его, сломала все, что было дано природой. Я стал презирать Майкрофта, оттолкнул его от себя, чтобы он даже случайно не заляпал меня этим отвратительным явлением, не дай бог, никогда. А что теперь? Мерзость пытается намертво закрепиться и на моей белоснежной репутации? Я понимаю тебя, братец, боже, как же понимаю, но это не мешает мне считать тебя слабым, ты свыкся, сжился с этим, принял все как должное, я же не позволю сердцу возобладать над разумом. Я не такой как ты, я сильнее, я буду бороться. И гений победит, он всегда побеждал.
- Как видно, да. Доброе утро, Майкрофт, как твои дела? – мужчина молча входит в зал, задерживаясь взглядом чуть более необходимого на красных пятнах крови на простыне, и присаживается напротив. – Я был занят делом, между прочим!
- Интересно, о каком конкретно деле ты сейчас говоришь: о туристе и его сломанной машине или о некоем весьма нескромном молодом человеке, что сейчас томится в одиночестве в твоем доме? – как всегда, чуть прищуриваясь, спрашивает брат. Зараза, знает ведь мои склоки с Джоном, сейчас начнется еще одна перепалка, Майк, как же мне тебя не хватало! Пусть ты навсегда замарался этой грязью, я никогда не смогу скучать в твоем обществе.
- Что… что?! Шерлок, о чем он говорит?! Ты привел в квартиру… мужчину?!
- Не сейчас! – почти рычу. Джон умолкает, однако, к несчастью, ненадолго. Уверен, уже по дороге обратно он заговорит снова. Необходимо тридцать восемь секунд в тишине, чтобы продумать четкие ответы на все возможные вопросы. Да, именно тридцать восемь.
- Шерлок Холмс, я понимаю и ощущаю на себе как никто другой все твое презрение к обычным людям, но, бога ради! Ты в Букингемском дворце, в сердце британской нации! Можешь надеть хотя бы штаны?!
- Зачем?
- Ради твоего клиента!
- Уж не сама королева ли решила обратиться к скромному частному детективу?
- Я бы не хотел конкретизировать, но ваш клиент в высшей степени знаменательная особа, - ступая туфлями с летними подошвами по пышному ковру, неслышно подошел человек официального вида, стараясь изо всех сил продемонстрировать дружелюбие и гостеприимство, - мистер Холмс-старший, приветствую вас!
- Доброе утро, Гарри! – брат, кидаясь в пространство фальшивыми улыбками, крепко пожимает вошедшему руку. - Прошу меня извинить за вид моего непутевого братца, он весьма экстравагантен и непредсказуем. Кто знает, когда ему вдруг не захочется одеваться?
- Видимо, результат спешки? – мужчина с веселым задором в глазах рассматривает мой внешний вид. Я никак не комментирую ситуацию, внезапно разозлясь на Майкрофта. Что сейчас делает Джим, интересно? – Мистер Холмс, на фото вы выглядите выше.
- Для этого нужно хорошее пальто и невысокий друг. Майк, я против анонимных клиентов, в особенности, если меня рекомендовал им ты. Всего доброго, - я действительно направился к двери, мне было совершенно наплевать, что вся составляющая моей одежды – это заляпанная кровью простыня, что у меня нет даже денег на такси. Полной неожиданностью для меня стала его выходка – идиот, я совсем забыл, кто мой брат, заляпанный, запачканный этой грязью, но все равно Холмс, умный и хитрый – наступить на простыню! Ткань сползает в район поясницы, оголяя все творческие изыски моего скромного любовника за эту ночь, за прошлые ночи и дни. Легкой щекоткой отзывается растревоженная рана, напряжение и удивление, что скопились внезапно за считанные мгновения в довольно-таки просторном зале, нестерпимо давят мне на голову, их можно потрогать руками, разбить прицельным ударом на мелкие осколки. Мне редко когда удается ошеломить Майкрофта. Ради этого можно даже стерпеть нудные речи Джона об извращениях и гомосексуализме.
Молчание затягивается.
- Хм… Шерлок, сделай мне одолжение, по родственному, присядь и выслушай все материалы дела, мне кажется, они тебя заинтересуют. Обязаны заинтересовать, раз ты увлекаешься… э… подобным времяпровождением. И не смущай людей, надень на себя хотя бы рубашку.
***
Мое настроение превышает отметку «Великолепно», братец с тревогой и так и не прошедшим изумлением взирает на меня, сохраняя невозмутимое лицо, но я вижу все в глазах, глаза – действительно зеркало души, будь он хоть тысячу раз квалифицированный психолог, ничто не удастся скрыть в расширенных зрачках. Мои глаза не отражают ровным счетом ничего. Может быть, если приглядеться, то можно увидеть в них отражение окружающего пространства. Мой анонимный гений, какого цвета твои глаза? Видно ли в них отражение твоей души? Черны ли они как ночь? Вальпургиева ночь*, боже, я словно вижу этих танцующих ведьм, сумасшедших истеричных колдуний, поднявшихся на высокую гору станцевать Дьяволу свой волшебный танец смерти. Тебе нравятся их движения, Мориарти, Сатана, Дьявол во плоти? Достаточно ли хорошо кружатся под крики мучимых душ и музыку Тартара эти вечно молодые бессмертные девушки, восхваляя Твою силу? Много ли крови проливают на алтарь Твой, добиваясь хотя бы мимолетного взгляда? Алой, багряной, светящейся крови святых, мистер Х, не отливают ли красным твои чернейшие глаза? Есть ли душа у демона?
- Шерлок, что ты знаешь об этой женщине? – Майкрофт протягивает мне небольшую стопку распечатанных листов, неотрывно следя за моей реакцией. Продолжаю хранить невозмутимость. На первом изображено лицо довольно симпатичной женщины, ей за тридцать, выдает искусственная бледность лица и почти незаметные морщинки в уголках голубых глаз, не отражающих ни эмоций, ни даже намека на них. Это заинтересовывает. Она однозначно либо мертва, либо также является живой дышащей машиной. Только так можно объяснить этот взгляд, лишенный человечности. Похожие глаза я видел когда-то давно у Майкрофта, пока тот был еще авторитетом для меня, неужто он умудрился откопать в этом мире умную представительницу женского пола?!
- Она чертовски умна.
- Верно мыслишь! Тебе следует быть осторожнее, только в этом году она была в центре двух политических скандалов, а недавно разрушила брак известного писателя, затеяв интрижки и с той, и с другой стороной. По отдельности.
Почему люди, не обделенные интеллектом, всегда лезут в политику?
- Меня не интересуют подобные глупости. Кто она и почему ты решил, что мне понравится это дело?
- Ты не дослушал! Настоящее имя этой особы – Ирэн Адлер. У ее профессии есть много названий, но она предпочитает слово "доминантка", - легкая усмешка коснулась его губ. – Ты не можешь не знать обозначения этого слова.
Я просматриваю фото, все больше интересуясь своей целью – каждая фотография была откровеннее предыдущей, но никакой дешевой порнографии, весь антураж был сделан на высочайшем уровне, ничего лишнего. У этой Адлер есть вкус. Темные и таинственные тона, резкие световые переходы, плетки, наручники, кожаные и шелковые костюмы. Страстный взгляд, но фальшивый, наверняка лишь я вижу эту фальшь, эту отчаянную скуку! Бездушные глаза, как соленое море, Ирэн, милая, твой способ прогнать это отвратительное чувство – жесткий секс? От удушающей скуки, так знакомой мне, ты избавляешься подобным образом? У каждого свои методы, это довольно забавно, Мориарти, мой мистер Х, как тебе идея этой неглупой барышни, испробуем?
- Я так понимаю, у нее есть компрометирующие фото?
- Проницательно, мистер Холмс.
- Нетрудно было догадаться. Итак, о чьих же фотографиях мы говорим? – Гарри и Майкрофт растерянно переглядываются, боже, неужели было так неожиданно, что я задам этот вопрос?
- Этот человек очень важен для моего работодателя. Я не готов сказать больше.
- Шерлок, умоляю, ты ведь прекрасно понимаешь всю ситуацию, не смущай представителя твоего клиента еще больше! – брат едва сдерживает улыбку, я вижу это по напряженным мышцам лица.
- Вы поможете, мистер Холмс? Мисс Адлер не требует ни денег, ни услуг за эту информацию. Она связалась с нами и уверила, что фото не попадут в общественный доступ, но и мы их тоже не получим.
- О, мощное давление! – Прекрасно, прекрасно, Ирэн, ты уже симпатична мне, своим умом, своими действиями, ты провоцируешь на ответ, словно ждешь его! – Причем на самую влиятельную семью Британии! Вот это доминирование! Довольно забавная ситуация, вы не находите? – братец вызывающе закатывает глаза. – Ну, и где она? Майкрофт, я жду смс с ее адресом в ближайшие минуты, - поспешно поднимаясь, направляюсь к выходу. Дорогая, твоя наглость просто неприлична, я буду действовать твоими методами.
- Думаете, к вечеру уже будут новости?
- Нет, к вечеру будут фотографии!
*Вальпургиева ночь - По германскому народному поверью, служит ежегодным праздником ведьм, собирающихся в эту ночь вокруг своего повелителя, Сатаны, на высокой, недоступной горе Брокен, где они и справляют свой «шабаш».
***
Чуть небрежно, скорее, из-за укоренившейся привычки всегда производить впечатление и скрывать свои настоящие эмоции, женщина пролистывает фотографии на своем мобильном. Шерлок Холмс, знаменитый детектив, умнейший человек на планете! Она уже представляет их встречу, во всех подробностях, он наверняка едет к ней домой, тот седоволосый мужчина обещал, что они встретятся в ближайшие дни. Ощущение предвкушения, такое сладкое, легкое покалывание в пальцах и приподнятое настроение. Она улыбается, загадочно, таинственно, чувствует, что с сегодняшнего дня начнется игра. Игра с большой буквы - о, она сделает все, чтобы Шерлок не забыл ее!
- Кейт! У нас будут посетители! – молодая девушка входит в комнату по первому зову, огненно-рыжая, эффектная, неслышно ступая по деревянному полу. Как она умудряется не стучать каблуками? Но важно ли это сейчас, в эти знаменательные минуты, когда чувство предстоящего чуда выливается через край, когда ты еще не ощущаешь его, но знаешь, каким оно будет. Волнующим, манящим. – Мне нужно время подготовиться.
- Много времени? – голос требователен, но покорен. Это часто заводит клиентов, когда она приносит в комнату наручники или плети, они требуют и ее участия тоже, за что гонорар, порой, увеличивается вдвое. Кейт не кроткая серая мышка, как может показаться на первый взгляд.
«Много ли времени мне нужно? Я наблюдала. За тобой, за работой твоего мозга, я словно слышала звук крутящихся шестеренок. Ты прекрасен, внешне и внутренне, твое тело совершенно, под стать твоего гения. Сколько времени на подготовку нужно, чтобы произвести на тебя впечатление, чтобы въесться тебе в память, выжечь инициалы на сердце, которое выполняет только функцию перекачки крови? Минут, часов, дней? Ты слишком привередлив в выборе, не понимаю, что зацепило тебя в этом программисте? Я вышла на него, придумала повод и поговорила – он туп как пробка! Да еще и эти манеры.… Никаких актерских способностей, как он неумело скрывал свое смущение, когда я в лоб задала вопрос о ваших отношениях! Глупец! Я могу дать тебе намного больше, Шерлок, со мной тебе не будет скучно! И десятка лет не хватит, чтобы подготовиться к твоему приходу, слишком многое нужно учесть. Так сколько же?»
- Вечность, Кейт. И чуточку больше.
***
Джон старательно смотрит в окно, упорно не сталкиваясь со мной взглядом. Тон его спокоен до ужаса, а фразы корректны и отрывисты. Он так и не поднял разговор о «нескромном молодом человеке», хотя имеет на это полное моральное право. Хочет, чтобы я первым не выдержал и начал эту беседу? А зачем? Кого это угнетает, в конце концов? Или он пытается воззвать к моей человечности и совести? Глупый, глупый Джонни, ты совсем не видишь реальности, пытаешься пробудить во мне заведомо несуществующие чувства. «А может, это ты слеп? Саму возможность чувствовать влечение, не физическое, а духовное к кому-либо, ты точно также считал мифом,» - едко замечает внутренний голос. Спорить с собой бессмысленно, я молчу.
Благоразумно захожу в квартиру первым, уже выучив некоторые странности своего любовника. Что-то сейчас явно должно произойти, не знаю, насколько приятное или не очень, но что-то неожиданное. И лучше это произойдет со мной, а не с Джоном, ибо тот и так держится на грани срыва.
- Бабах! – в правый висок ударяет что-то мягкое и упругое. Стремительно повернув голову, я обнаруживаю полностью одетого Джима, лежащего на заправленной постели спиной и целящегося в меня из игрушечного пистолета с мягкой «пулей» на резинке. Вид у него был не расстроенный, скорее скучающий.
- Откуда у тебя детская игрушка? – Я прохожу в квартиру, кинув пиджак на спинку стула, и, опустившись в кресло, из-под опущенных век наблюдаю за входом. Если разговора не избежать, пусть лучше он состоится сейчас. Заодно познакомятся. Еще раз.
- Это такой редкий товар – пистолет с резинкой? – на полном серьезе спрашивает Джим. – Если хочешь, по большому секрету укажу несколько точек, где его можно купить бесценок. О, Джонни-бой, доброе утро! - Джон едва ли не шагнул обратно за порог, оторопело и с каким-то ужасом смотря на программиста. Видимо, это последний человек, которого он ожидал здесь увидеть. Джим, кривляясь, закинул ногу на ногу и положил руки на колени, мгновенно, без перехода становясь тем манерным женственным геем, какого он играл передо мной в первую встречу. Какая же из твоих масок настоящая, перед кем ты играешь – передо мной или перед Джоном?
- Ты?! Шерлок, я требую объяснений! Что он делает в нашем доме?
- Не волнуйся, милый, места в кровати хватит и на троих!
- Так, стоп! Вы, оба – сейчас же перестали вести себя как дети! – с сомнением смотрю на своего соседа, понимая, что для некоторых это невыполнимая задача. – Джон, моя личная жизнь не всегда соответствует твоим требованиям, за что я, конечно же, искренне прошу у тебя прощения, - издевательский кивок. – Джим, хватит портить впечатление еще больше, ты достаточно постарался и в лаборатории. Может быть, вы притворитесь, что не знаете друг друга?
От чего-то выхожу из себя, раздражаясь на них обоих. Стремительно встаю и, бросив на ходу: «Переоденусь», быстрым шагом направляюсь в другую комнату. Нестерпимо хочется покурить. Почему все люди такие сложные, мой гений? Как бы ты повел себя в моей ситуации, если бы твой песик застал тебя с любовником? А, Мориарти? Посмел бы он хотя бы косо посмотреть на твоего избранника? Видимо, нужно будет выдрессировать Джонни, чтобы не бросался на моих людей, слишком обнаглела моя домашняя зверушка.
Наплевав на все свои негласные правила, открываю окно и курю в форточку. Долго курю, с наслаждением, подсознательно оттягивая момент возвращения в комнату, где, как мне кажется, сейчас находится как минимум один труп или огромная ядерная воронка. На первый взгляд, в стычке Джона и Джима однозначно окажется победителем Джон, человек, наверняка убивавший людей голыми руками на военных действиях под палящим солнцем, даже упуская тот факт, что он является лишь военным доктором. Ни собственные муки совести, ни случайные заминки не остановили бы его. Но Джим, о, нет, Джим - вещь в себе, коробочка с секретом, будто темная незнакомая комната, ты никогда не узнаешь, что ждет тебя, копни чуть глубже. Кто знает, на что он способен? Он меняется, как вода, текущая вниз с горной вершины, через препятствия, камни и заросли, постоянно подстраиваясь под жизненные реалии сурового окружающего мира, идя с юмором, находя во всех своих проблемах если не плюсы, то сухую грубую иронию. Мало кто идет по своему пути с таким взглядом на вещи. Мой мистер Х, Мориарти, мне кажется, он тебе нравится. Не может не нравиться, иначе твоя ревность давно бы убила его, погребя со всеми своими взглядами под упавшим с крыши роялем, к примеру. Я бы поступил именно так, словно насмехаясь, устроил бы его смерть пугающе похожей на издевательства из американских черных комедий. Чтобы, как всегда, пройтись грязными ботинками по смыслу жизни. Я повторюсь в который раз, наверное, тебе уже надоело выслушивать мои восклицания, но я не могу промолчать: мне нужен лишь твой гений рядом с собой, я променял бы своего милого программиста на тебя, лишь бы ты вновь появился, лишь бы снова возбуждал мой мозг своими действиями. Я скучаю по тебе, черт возьми, безумно скучаю! Ты делаешь из меня человека, проклятый ты Сатана, ты насильно запихнул в мое механическое тело душу, будто насмехаясь, тогда как другие стремятся свою душу продать. Это так ново для меня, Дьявол, забери обратно свой дар, он режет, я не хочу, не хочу, не надо!
На последней затяжке в комнату входит Джим, смущенно улыбаясь, и произносит:
- Шерлок, кофе будешь? Мы с Джоном порылись в ящиках и откопали пакет с вполне приличным печеньем, уж не знаю, откуда он вообще оказался в вашем доме. Присоединишься?
Дорогой, наверное, ты накачал его наркотиками? Как можно помириться с Джоном за те четыре минуты, которые я отсутствовал?! Это же Джон!
- Я вижу все эмоции на твоем лице, милый, не пугайся, он жив и в абсолютно трезвом состоянии. Просто я очень неплохой психолог, а он довольно-таки прост и предсказуем в своих порывах. Спускайся.
Тлеющий уголек яркой и отрывистой болью проходит по указательному и среднему пальцу, обжигая, а я нарочно не выкидываю окурок, стараясь запомнить это ощущение в мельчайших подробностях, оставить еле заметные шрамы на тонкой и светлой коже. Мой милый анонимный гений, придерживаешься ли ты взглядов, что боль и следы на теле от нее – самая лучшая записная книжка из всех придуманных, лучше любых напоминаний? Хочешь запомнить какое-то знаменательное событие или дату – запечатли болезненную вспышку в этот отрезок времени. Проблема лишь в том, что это событие уже не сотрешь из жесткого диска своего разума, даже при желании. Я уже никогда не смогу забыть этот день, никогда не смогу не помнить его, случайно пройдясь мимолетным взглядом по правой руке – день, когда я осознал, что я человек.
***
Они разговаривали как старые друзья, смеялись, шутили, попутно проезжая по моим недостаткам: один – прямолинейно, в своей солдатской манере, другой – едко, иронично, освещая детали, которые, порой, не совсем понимал его собеседник, но понимал я. И реагировал – движением брови, легкой полуулыбкой. Ему было достаточно, он видел мою мимику, считывая полноценные предложения в едва заметных движениях лица.
Два настолько разных человека спустя четыре минуты смогли найти общий язык? Заслуга эта целиком и полностью в руках моего любовника. Что самое интересное, Джиму не составляло никакого труда играть ту роль, которая устроила моего соседа по квартире. Он даже не изменился толком, лишь не затрагивал всю интимность наших с ним отношений и не говорил заумными сложноподчиненными предложениями, которые так люблю использовать я в нашем с ним общении. Можно сказать, что Джон был куплен со всеми потрохами, а Джим избавил меня от неприятного разговора со своим соседом. Черт, он, похоже, вообще забыл о том, что говорил Майкрофт! Потрясающе, я не прогадал, когда забил цифры в свой телефон!
Так и не приняв участие в беседе, предпочитая роль молчаливого слушателя, я делаю последний глоток кофе и встаю из-за стола:
- Я рад, что вы нашли друг с другом общий язык, но, если ты не забыл, Джон, у нас еще остались дела.
Без слов тот встал из-за стола и направился к выходу, тепло – сегодня точно случится апокалипсис – попрощавшись с Джимом. Не менее дружелюбно ответив, он ехидно смотрит на меня:
- Не ожидал, да? Истинное удовольствие видеть в твоем взгляде удивление или недоумение!
- Что ты такого сделал или сказал, что он стелется, будто шелковый?
- Всего лишь добавил немного искренности в свое поведение. Когда ты вернешься? – я подхожу к нему, обхватывая с обеих сторон ручки кресел и близко наклоняюсь. Он улыбается, и хоть ни единый мускул не дрожит на лице, глаза выдают. В глазах та искра безумия, что заставляет сумасшедших истерически смеяться, танцуя на мертвых костях логики. Там нет души. Лишь сарказм и смех.
- Ты не успеешь соскучиться, - касаюсь его губ, едва-едва, намереваюсь уже отстраниться и направиться за Джоном, как Джим перехватывает инициативу, обхватывая меня рукой за шею, углубляет поцелуй, в кровь разрывая мне губы. И тут же сам отстраняется, победоносно улыбаясь. В ту же секунду входит мой сосед по квартире:
- Ты где там? Скоро? – стираю алые капли рукой, чтобы он не увидел, чтобы не разрушить то хрупкое равновесие, что установилось между нами троими. Ухожу, не оглядываясь, молча, боясь послать к чертям задание и остаться дома.
***
Забавный спектакль, о, да, просто чтобы проверить, как быстро она поймет кто я. Можно было придумать что-нибудь получше, согласен, но этому существенно мешает присутствие Джона.
Придерживая кровоточащую ранку на лице салфеткой, я растерянно, играя, озираюсь по сторонам, запоминая мельчайшие детали комнаты, впитывая их, как губка, создавая эмоциональный портрет Ирэн Адлер. Изящно обставленное помещение, дорогая мебель, однако чувствуется небрежность, нежелание иметь все это. Я не могу толком охарактеризовать это ощущение, но я знаю, чувствую, что она не любит свой дом. С каких это пор я доверяю чувствам, почему я слушаю свои эмоции, но не логику?
Светло-бежевые, коричневые тона. Изысканная мебель, хрустальные подсвечники, чистый ковер. Все будто стерильно, вылизано так, что логика отказывает. Приходится положиться на ощущения, которые всю свою жизнь я старательно игнорировал, не замечал, втаптывал. Сейчас вы вновь расцвели пышным цветом, как в детстве, как раньше, когда я еще не вошел в роль биоробота с каменным сердцем, зачем? Почему именно сейчас, именно тогда, когда абстрагироваться от чувств было бы наилучшим и правильным решением? Мой анонимный гений, ну зачем, зачем, зачем? Специально ли ты делаешь это, насильно и против моего согласия вживляешь мне без наркоза эти инородные предметы, образы, чертов садист, ты видишь крики моей безысходности, слышишь панику в моих глазах?
Стоп. Убрать лишнее в долговременную память и вернуться к нему в свободное время. Ведь я всегда умел концентрироваться на работе, что мешает мне затмить старыми привычками новые неожиданные эмоции? Гений всегда побеждает. Чувства – ложь, они врут и обманывают, они не поддаются логике и не слушаются разум. Значит, они заведомо обречены на провал и смерть. Уничтожить то, что не вписывается – идеально. Я смогу. Я должен суметь.
- Я услышала, что вас избили, - приятный тон, не писклявый, довольно женственный и не режущий слух. Ожидаемо, у умной и лишенной души женщины не может быть другого голоса. Итак, включаемся в работу: неглупая особа с жизненным опытом и интеллектом смогла взять под колпак Королевскую семью. Она знала, что к ней придут, знала, что не пошлют официальных представителей правопорядка – о, нет, только частное лицо. Кого-то, кому нет резона сливать информацию на сторону. К примеру, брата одного из членов Британского правительства, не так ли? Ирэн, милая, да ты знала, что приду именно я! Еще один спектакль, еще один постановщик. И не надоело вам насильно толкать меня на сцену своих игр как главного героя? Сначала ты, мой гений, спровоцировал меня на бег по всему Лондону, теперь эта девица. О, не подумай ничего дурного, я ни в коей мере не жалуюсь, слишком дорого мне твое присутствие в моей жизни, но почему именно сейчас всем вдруг захотелось поставить свои пьесы? – Какой ужас! Кажется, Кейт не узнала ваше имя?
- Да, простите, я… - неожиданно, определенно, ты смогла меня удивить! Не просто надеть новую одежду, как делал это Джим для «обезвреживания» моей дедукции, а не надеть ее вообще! Ни маленьких деталей, вроде застегнутой на все пуговицы рубашки, характеризующих замкнутость человека, или незаметного пятна чернил на рукаве, ничего. Красивое, почти совершенное женское тело. Пропорциональное лицо, привлекательное, а эти глаза! Не был бы занят мой разум одним человеком, я мог бы влюбиться в эту женщину! Глаза никогда не выдают, они говорят лишь правду, обнажая душу. Ни намека на жизнь, на глупость эмоций – слишком бесчувственны, слишком совершенны. Прозрачные, плотные, будто сгусток Лондонского тумана, холодные, как лед. Наигранная заинтересованность, любопытство. Как же тебе осточертела эта жизнь, я вижу, я все вижу, и ничто не скроется от меня! Ты прекрасна, как же ты прекрасна внутри – пустота так вдохновляет и манит, когда внутри вакуум вместо чувств.
- О, после драки всегда трудно вспомнить вымышленное имя, не так ли? – Ирэн, совершенно не стесняясь своей наготы, подходит ко мне вплотную, прожигая пустым взглядом. Ее поведение заставляет чувствовать раздетым себя. - Итак, теперь мы разоблачены оба, мистер Шерлок Холмс.
- Мисс Адлер, я полагаю? – смотрю в этот туман, в эту пустоту, не мигая, боясь отвести взгляд, такое чувство, будто она гипнотизирует, вытягивает из меня все то человеческое, что подарил мне Мориарти. Забери, забери эту грязь, ненужную, лишнюю, ты же можешь, я знаю! Что мне твое тело, когда глаза так откровенны и открыты? Когда ты обнажаешь всю ту пустоту, только мне, только для меня. Никто не видит этого, никто не видит глаза, когда лишь только они говорят правду.
- Какие скулы, с ума можно сойти. Стоит прикоснуться, и порежешь палец. Я могу попробовать? – не ожидая ответа, она проводит рукой по моему лицу, очерчивая линию до подбородка, слегка царапнув его ногтем. Искра безумия, та самая, так знакомая мне, загорается в зрачках, словно пламя, манит и завораживает. Ирэн Адлер, ты же знаешь, что я вижу ее? Вижу твое сумасшествие, оно схоже с моим, о, да. Не ты ли та самая великолепная ведьма с высокой горы Брокен, самая прекрасная из тех, кто танцует вальс со смертью на шабаше в Вальпургиеву ночь? Не твое ли обнаженное тело виднелось в бликах костра?
- Ну вот, кое-что нашел, - недоумение, будто суеверный страх, растерянность. А вот Джон не знает, что самое откровенное, что можно увидеть в облике этой женщины – это ее глаза, он-то смотрит отнюдь не в них. – Э.. я явно что-то пропустил.
Иронично вздернув бровь, Ирэн садится в кресло:
- Пожалуйста, присаживайтесь. Если хотите чаю, я позову горничную.
- Благодарю, я выпил во дворце, - чуть щурюсь, пытаясь всмотреться дальше, глубже. Ничего. Ни-че-го.
- Я знаю.
- Конечно, - открытая, беззащитная, она словно отражает все смущение, проецирует его на присутствующих. Возможно, специфика ее работы играет немаловажную роль? Раздеваться перед незнакомыми людьми ей явно не впервой, уж слишком откровенны ее манеры и поведение.
Она чиста. Не невинна, далеко нет, да и в этом контексте слово имеет не возвышенно-духовное значение. На ней нет ни отпечатка, ни даже намека на информацию. Я не могу общаться с человеком, не видя всю жизнь по его внешности! Начинается паника. Как будто я проснулся, открыл глаза – и вижу лишь темноту. Мне словно отключили какой-то очень важный орган чувств, что-то вроде слуха или зрения, это пугает, вызывает неуверенность – о, как давно я не испытывал этого! Почему вы ВСЕ появились именно сейчас, возможно, вы знакомы – Джим, Ирэн, Мориарти? Возможно, это какой-то заговор, чтобы вывести меня из равновесия?! Поиграть с моей выдержкой, растоптать в клочья мой характер и самообладание? Что же это за характер такой, если его так легко сломить, расшатать? Я презираю людей, я ненавижу их глупость и беспомощность, они такие наивные в своих жизненных взглядах и ценностях, но почему, почему же я становлюсь таким же? Даже моя логика, моя дедукция - и те предают, отказываются от меня, отключаются, когда так нужны мне! Но я ведь не совсем опустился, не совсем утратил свой разум? Джон, мой милый друг, прошу, спаси меня, окажись таким же предсказуемым, как и всегда, докажи, что я все еще способен мыслить и делать выводы! Смеряю взглядом фигуру своего соседа, выискивая детали. Не звонил сестре, новая зубная щетка, сегодня свидание, одна и та же рубашка второй день подряд – боже, да, экстаз, я все еще я, мой ум при мне, спасибо тебе, друг, я первый раз так благодарен тебе за помощь!
Но, Ирэн, ты меня поражаешь!
- Знаете в чем проблема, когда хочешь изменить облик, мистер Холмс? Как ни старайся – это всегда автопортрет. Вот вы, например: самоуверенный, но скрытный, зацикленный на своих проблемах – вас ведь что-то тревожит, я же вижу; верите в сверхчеловека. Точнее, в себя самого, как бы не ранили себя изнутри изнуряющими мыслями, - читает меня, не напрягаясь, мои мысли, мои тревоги, панику. Много ли еще столь гениальных людей в этом мире, если в одном только Лондоне я нашел уже четверых? - И кто-то вас явно любит. Если бы я била вас по лицу, то тоже щадила бы нос и зубы.
- Очень смешно, мисс Адлер. Прошу, наденьте на себя что-нибудь!
- Зачем? Чувствуете себя незащищенным? – почти дословно повторила мысли, крутящиеся в моей голове. Госпожа Ирэн, не выбивайте меня вновь из равновесия, хватит мне на сегодня удивлений. Я слишком растерян, слишком взвинчен внутри. Мне не дает покоя эта череда совпадений – сначала Мориарти, потом Джим, теперь ты? Слишком умные люди, слишком малый промежуток между вашими появлениями в моей жизни. Подстава? Что-то крутится, будто витает в воздухе, настолько неуловимое, что даже я не могу поймать мысль за хвост. Не мысль даже – тень мысли, отпечаток, домысел на грани фантастики. Но это все неслучайно, я уверен! Необходимо разобраться, кто играет со мной и каких ждет результатов. Чтобы поступить с точностью наоборот.
- Видимо, Джон не знает, куда смотреть, - поднимаюсь с дивана, галантно протягивая женщине свое пальто.
- Не согласна, по-моему, он это точно знает, - Ирэн подходит ко мне почти вплотную и медленно поворачивается спиной, повернув голову так, что я вижу ее профиль. Накидывая одежду сверху, иронично наблюдаю боковым зрением за Джоном, который старательно смотрит в зеркало, в котором отражается ее стройное тело. – А ты, Шерлок? – спрашивает тихо. – Почему ты смотришь только в глаза? Играешь перед своим другом роль вечного девственника?
- Глаза откровеннее тела.
- Пытаешься высмотреть мою душу? И как успехи? Опиши мне ее. Так странно, я вижу ее у каждого своего клиента, у каждого прохожего во взгляде, но никогда у себя, - она поворачивает ко мне лицом, сокращая расстояние между лицами до пятнадцати сантиметров. – Ты ведь такой же, да? Бездушный, бесчувственный, словно машина.
Мне хочется верить, что она права. Что я и вправду все еще такой же, каким был раньше, каменный, разумный, отрицающий саму возможность эмоций. Несколько мгновений Ирэн изучает меня, удивление не проскальзывает на ее лице, она не видит ничего, что не вписывается в образ сверхчеловека! Это волшебным образом резко успокаивает меня. Не все потеряно, велик шанс, что я просто запутался. Восхищение гением и возможностями – еще не любовь, симпатия к ехидству – еще не влюбленность. Я жив и я – прежний, не запятнанный грязью. Видишь ли ты в моих зрачках облегчение, Ирэн? Мою благодарность? Громко произношу, разрушая всю интимность нашего диалога:
- Вы поразительно наблюдательны, мисс Адлер, - отхожу дальше, по направлению к зеркалу, загораживая Джону весь обзор. Женщина запахивает пальто и садиться на диван, едва-едва улыбаясь. - Рискну предположить, что фотографии, за которыми мы пришли, в этой комнате?
- Как вы догадались? – даже у гениев может быть такой взгляд, полный восхищения, получать его от равных себе намного приятнее. Даже гений может иногда позволить эмоциям проскользнуть, главное, не увлечься этим. Я снова чувствую свою силу, уверенность, моя дедукция снова работает! Как приятно возвращаться в настолько привычное состояние! Твой маникюр, твоя косметика, прическа, даже «одежда» - все продумано до мелочей, все сделано, лишь бы я не смог прочитать тебя, милая, ты молодец, прекрасно подготовилась, вот только отсутствие деталей говорит порой куда больше их наличия. Твой расчет был именно на мой приход, ты хотела произвести впечатление, да ты это сделала, черт возьми! Не видом, так взглядом. Вот только не думала, что я так быстро пойму твои мотивы.
- О, так я прав? Джон, запри дверь и никого не впускай, - он кивает и стремительно выходит из комнаты. Мы обговаривали детали этой милой психологической игры еще в машине, надеюсь лишь, что он не опоздает и не будет торопиться. Не завали хотя бы это поручение, прошу!
Мой милый анонимный гений, мой вдохновитель, знаешь ли ты, отчего иногда высоко в горах сходят лавины? Самая распространенная причина – это слишком большая масса снега. Сила тяжести тянет ее вниз, но сила трения удерживает и не дает обрушиться, пока, наконец, вторая не выдерживает и сдается. Ты думаешь, снег сразу валится огромным комом, разрушая все на своем пути и увеличиваясь в размерах в геометрической прогрессии? О, нет, поначалу он почти незаметен, катится плавно, медленно, будто нехотя, постепенно набирая силу и скорость. Лавина моих страхов, моей паники медленно, но верно покатилась в сторону города-разума, убийственные эмоции, скатавшись в плотный тяжелый ком, все быстрее и быстрее неслись вниз со склона самообладания. Я почти разрушил свою основу, фундамент своей личности, а все ты, ты, чертов манипулятор, зачем тебе это, нарочно ли ты шутливо кинул маленький снежок вниз с самой вершины? Я благодарен этой умной женщине, что сидит сейчас напротив, с испугом и восхищением наблюдая за моим бесстрастным выражением лица, той, которая парой наблюдательных и раскаленных слов остановила снежную волну чувств, расплавила ее за несколько мгновений до столкновения. Даже ручеек растаявшего снега не доберется вниз. Я – это снова я, боже, как же приятно это осознавать! Ты играешь не по правилам, Мориарти, дорогой! Но как же мне это нравится, эта захватывающая игра, твои методы обескураживают и заставляют биться в восторге, ты прекрасен, ты так прекрасен!
Мы смотрим друг на друга, я и Ирэн, не моргает ни один из нас, ведь моргнуть – значит проиграть эту дуэль взглядов. Мне необходимо задержать ее внимание, на пару секунд усыпить бдительность, да, вот так, молю тебя, Джон, не глупи!
Пожарная тревога.
Ты успел!
Она теряется, рефлекторно бросая быстрый взгляд на зеркало, но тут же понимает свою ошибку. Улыбается:
- Умно.
- Спасибо вам, мисс Адлер, - вновь перехожу на официальный тон. – Услышав пожарную тревогу, мать бросается спасать свое дитя, просто поразительно, как пожар раскрывает ваши приоритеты. – Ощупываю камин в поисках рычага, зная уже постфактум, что за зеркалом сейф. Есть! - Надеюсь, вы не ребенка здесь прячете? Джон, выключай пожарную тревогу!
- Минуту!
Я осматриваю кодовый замок, выискивая наиболее часто затрагиваемые кнопки. Мысль – молния, она быстрее и точнее, четче, как никогда, я осознаю свою силу, я снова свободен!
- Я могла бы подсказать вам код, но я уже это сделала. Думайте!
Заглушенный звук выстрела и удивленный вскрик Джона выводят меня из интеллектуального экстаза. В комнату врывает группа людей, один из них истерично кричит:
- Руки за голову, все на пол! – закомплексованный и уверенный в своей силе лишь с пушкой в руках мужчина тычет мне дулом в грудь, «устрашающе» крича. Поведение вызывающее, настолько вызывающее, что, по крайней мере, мне, сразу видно: без оружия он ничего не смог бы сделать или хотя бы сказать против. Его люди ставят на колени Ирэн и Джона, держа их на прицеле.
- Не хотите, чтобы и я тоже?..
- Я хочу, чтобы вы открыли сейф. Мы все слышали, она сказала, вы знаете код!
- Ну, если вы действительно слышали все, то знаете, что это не так, - позволяю себе чуть улыбнуться.
- Я мог что-то упустить. Вы – нет, зная вашу репутацию, мистер Холмс. Будете пререкаться – я прострелю башку вашему другу. Мистер Арчер, на счет «три» пристрелите мистера Уотсона. Раз!
- Я не знаю шифра.
- Два!
- Я не знаю его!
Он нехорошо ухмыляется, и я вижу, чувствую, что он действительно отдаст приказ стрелять. Нехорошо.
- Три!
- Хорошо, стоп, я попробую! – Джон вымученно, сквозь зубы выдыхает воздух. Поворачиваюсь к замку, анализирую нашу встречу, диалоги, взгляды, движения, все, что могло бы быть связано с цифрами. Неужели?..
Моих губ касается усмешка. Дьявол, ну конечно, что еще можно ожидать от помешанной на сексе доминантки! Что бы она ни думала, но боковым зрением я все-таки отметил все прелести ее тела. Уверенный в своей правоте, ввожу параметры ее фигуры, на секунду повернув голову, чтобы встретиться с Ирэн взглядом. Даже стоя на коленях, одетая только в мое пальто, с дулом у виска, она спокойна и хладнокровна, только глаза кричат, предупреждают. Медленно моргаю, давая понять, что понял ее невысказанные слова.
- Благодарю. А теперь откройте его. Пожалуйста.
Перед тем, как открыть крышку, молясь всем небесам, чтобы Джон вспомнил свое давнее увлечение религией, выкрикиваю:
- Ватиканские камеи*! – Выстрел, гром, треск. Удары, выкрики, удивление в расширенных зрачках перед тем, как ручка пистолета со всей силой врезается в нос. Возня окончена, Ирэн Адлер профессионально держит оружие, направляя его на лежащего без сознания агента. Вытаскиваю телефон из сейфа.
- О, Шерлок, а я успела начать сомневаться! Вы были очень наблюдательны, я польщена! – ирония, искра безумия, та самая искра снова зажигается в глазах, они горят, горят синим пламенем удовольствия. Соленое море бушует, выплескивается на берег напалмом, разъедая песок. Только легкий испуг и нервозность плавают где-то в глубине.
- Что? О чем она?
- Забудь, Джон. Лучше осмотри дом и выясни, как они вошли, - мой друг убегает проверять комнаты, я же, издеваясь, подбрасываю телефон в руках, наблюдая за разгневанной женщиной.
- Отдай его. Он мой, - Ирэн властно протягивает руку, но я чувствую ее неуверенность и страх, она знает, что не получит мобильный просто так, может только отобрать. Но как, если я стою от нее за несколько метров и, по всем параметрам, физически сильнее? Она паникует, просыпаются эмоции, что губит ее самообладание и ум. Держи себя в руках, если хочешь выигрывать, я на себе испытал все минусы отвратительных человеческих чувств. Они захламляют, закидывают мусором всю логику, весь гений, к чему это нам, сверхлюдям? Пытаюсь включить телефон, без удивления отмечая наличие пароля: «Мой ключ ____ ок»
- С чего бы?
- Этот телефон – моя жизнь, мистер Холмс. Я скорее умру, чем отдам его. Он моя защита, - голос уже начинает срываться, ты теряешься, напрягаешься, проигрываешь. Возможно, я действительно отдал бы тебе мобильный, если бы ты смогла не просить, а приказывать мне. Оставаться гением даже в экстремальной ситуации. Но – нет. Слабостям нельзя потакать.
- Шерлок, иди сюда!
- Был защитой. Ты не умеешь достойно проигрывать.
На втором этаже Джон обеспокоенно слушает пульс лежащей без сознания Кейт, оглядывает комнату, мельтешит, дергается – ей-богу, как будто не он лечил раненых солдатов в разгар военных действий! Или все дело в том, что в Афганистане не ходили привлекательные голые девушки?
- Думаю, влезли здесь, окно открыто. Не волнуетесь, мисс Адлер, девушка просто без сознания.
- Что ж, видит Бог, она к этому привыкла. Есть еще задняя дверь, проверьте ее, доктор Уотсон.
Слышу их диалог не столь внятно, как хотелось бы. Ирэн быстро оправилась, даже командует Джоном, не стесняясь. Или же вновь играет перед ним, даже не пытаясь закрыться от меня? Недальновидно, схожесть наших сущностей – не повод, чтобы быть открытой, скорее, наоборот. Вхожу в комнату, перебирая тысячи комбинаций пароля в секунду, толком не замечая ничего, что творится вокруг.
- Ты сейчас же отдашь мне телефон, я обещаю! – в предплечье вонзается шприц, боже, вот это было действительно неожиданно, да ты не так наивна и глупа, по моим меркам, как мне казалось! Нагло, смело, дерзко. Голова резко начинает кружиться, за считанные мгновения я теряю ориентацию в пространстве. Пол? Ты ли поднялся ко мне или я упал? Не понимаю, ничего не понимаю, что ты мне вколола, ты что-то говоришь, кричишь, просишь, я не знаю, не слышу, на каком языке ты говоришь, кто ты, где ты, где я?..
- Отпусти мобильный! Сейчас же! Брось! – упорно держу что-то в руке, не разжимая ее, смутно понимая, вспоминая, что нельзя, нельзя отдавать, ни в коем случае! Темнота? Что ты… почему я ничего не вижу…
*Ватиканские камеи - барельеф святых, перед которыми преклоняли колени.
Автор: _~zaraza~_
Бета: oles_ka, Вандервайс Марджера
Категория: слэш
Жанр: romance, AU
Пейринг: Шерлок/Джим
Рейтинг: R
Размер: миди или макси
Статус: в процессе
Дисклеймер: моя лишь идея
Размещение: пишите в личку, обговорим=)
Саммари: Во что выльется желание Джима сделать Мориарти анонимным персонажем, а милого Джимми из IT-отдела - любовником Шерлока Холмса?
Предупреждения: OOC
Глава 4
Глава 4
Потерев полотенцем засохшее пятно молока на кухонном столе, Себастьян Моран, не добившись каких-либо результатов, направился в сторону умывальника.
- Мне не платят за работу домработницы, - проворчал он, полоща тряпку под теплой водой.
Удалив грязь, он устало опустился на табурет и вытянул сигарету из лежащий рядом пачки. Глубоко затянулся и, подперев голову свободной рукой, уставился в темноту, в сторону постели, где лежал Джим, свернувшийся в позу эмбриона. Около кровати лежала пустая бутылка из-под вина. «Ну уж нет, пускай сам убирается в своем жилище, я ему что, нянька, чтобы всюду бегать за ним со слюнявчиком?!». Просидев еще несколько минут, полковник, крайне злясь на свой характер, отдающий отеческой заботой, шумно встает из-за стола и направляется в комнату. Взяв бутылку, задумчиво смотрит на мерно вздымающуюся грудь под одеялом, расслабленное лицо. Можно ли поверить, что здесь и сейчас спит крепким сном младенца «криминальный гений», как прозвал его Холмс? Чуть приподнятые брови, расслабленные губы. Обычный человек, казалось бы. Ничего примечательного. Можно ли поверить, что он собственноручно пытал самыми изощренными методами двадцать с лишним человек, стараясь выявить предателя в своем лучшем ударном отряде? Людей, не боящихся боли, готовых к ней физически и морально? Крыса, конечно же, была найдена и уничтожена на месте, но оставила красочное ножевое ранение от уха до ключицы с правой стороны тела. Сильный духом, прошедший войну и насмотревшийся на ней всех возможных ужасов, как ему казалось, Моран был парализован страхом и паникой, глядя на бесстрастное лицо своего босса во время пыток. Сумасшедший псих. Если существуешь ты, Господь, можешь ли ответить, по каким правилам раздаешь интеллект новорожденным младенцам? После показательной казни предателя, душераздирающих криков невиновных, но попавших под подозрение киллеров из личной ударной гвардии шефа, волосы полковника, бывшие некогда угольно-черными, приобрели светло-серый оттенок облаков. А Мориарти, похоже, даже получал удовольствие от процесса. Что творится в твоей голове, Джим, как твои собственные тараканы до сих пор не сожрали тебя заживо, не забрали во власть безумия? Или, все же, ты сумасшедший, но умело скрываешь это от окружающих? Нет, скорее, демонстрируешь всем и каждому.
А Холмс? Себастьяна прошиб ужас, когда он заглянул в глаза детективу. Карие ли, как у шефа, серые ли, как у Шерлока – они были одинаковыми, эти безумные взгляды! Взгляды гениев, сверхлюдей, слишком умных для этого мира существ. А где жить еще, если не здесь? Одни и те же мысли, идентичные, наверняка они даже просыпаются в одно и то же время. С легкостью они могли бы поменяться местами, вряд ли это заметил бы хоть кто-нибудь. Идеальные актерские способности у обоих, интересно, как долго шеф сможет дурить голову Холмсу? Зачем вообще было это начинать? Одно из их различий, пожалуй, состоит в том, что Джим чаще действует сиюминутными порывами, полагаясь больше на эмоции и желания, чем на сухую логику. Представиться молодым человеком патологоанатома, приятельницы детектива, нарочно создав образ застенчивого гея – к чему это? Как он умудряется играть на этой грани, не падая вниз?
- Себастьян, ты любуешься мной во сне? Как это романтииииииично! Прости, о, радость очей моих, но мое сердце отдано другому, - не открывая глаз, вполне проснувшимся и трезвым голосом произносит Джим. Он переворачивается на спину и потягивается. Не говоря ни слова, чувствуя себя суровой гувернанткой маленького проказливого ребенка, на которого невозможно обижаться, полковник направляется к мусорному ведру.
Все же он поменялся. После длительного наблюдения за Шерлоком Холмсом, обдумывания ребусов и планов для развлечения вышеупомянутого – все происходило именно здесь, на этой самой кухне – Мориарти изменился, пусть и всего лишь на тысячную долю своего безумия. Вряд ли он сам это заметил. Моран находился рядом с ним не только как нянька, гувернантка или строгий родитель, прежде всего он был другом, не все понимающим, но поддерживающим во всех безумных идеях, и психоаналитиком. Знавший его лучше, чем кто-либо, он старался предупреждать всплески депрессивных мыслей и скуки, когда «из любви к искусству» Джиму хотелось подорвать Белый Дом или выложить в свободный доступ дела секретных агентов страны. Сейчас он мог с уверенностью сказать: детектив меняет его. Против своего желания, желания Джима, он заставляет того взрослеть, пинками выгоняя из застоявшегося подросткового максимализма. Не все люди идиоты, как ему казалось. Как минимум один гений его уровня сейчас дрыхнет в своей кровати на Бейкер-стрит. А может быть, тоже отчего-то проснулся и глядит сейчас полузакрытыми глазами в потолок?
- Мамочка, ты убрала пустые бутылки и протерла мой стол, ты так добра этим утром, - преодолевая зевок, произносит Мориарти, садясь на конфорку. – Который час?
- Пять утра. А если бы она была включена?
- Будь она включена, я бы не сел. Почему ты убираешься в моей квартире и расходуешь мои сигареты, вместо того, чтобы видеть счастливые сны в своей постели?
- Я закончил ваше поручение касательно Ирэн Адлер, все готово. Решил сообщить незамедлительно. Не думал, что вы спите.
- Я лег часа два назад. Вдохновенье нахлынуло. Хочешь посмотреть эскиз? – после кивка Морана криминальный гений чуть ли не бегом направляется в комнату и, после продолжительной шумной возни - с грохотом падающих предметов и шорохом ткани - вносит на кухню большой мольберт.
«Я не понимаю Твоей логики, Бог, и, надеюсь, я разговариваю не с самим собой, и Ты все-таки существуешь – третьего психа в этой компании Земля не выдержит. По какому принципу раздаешь Ты свои таланты людям? За что этот сумасшедший человек, наделенный непревзойденным гением, рисует такие картины, словно Твоя рука движет им?» - растерянно подумал Себастьян. Несмотря на то, что это был всего лишь эскиз, холст уже можно назвать шедевром. Множество карандашных линий, по отдельности или небольшими участками даже близко не похожие на рисунок, в общности же своей создают едва заметный, навеянный образ, будто смазанный снимок. Нарисованный Шерлок стоит спиной к смотрящему – стыдно вспоминать, при каких обстоятельствах и в каком положении он видел эту спину – яркие штрихи черных полос выдают изрезанные кое-чьими ногтями лопатки; голова повернута в сторону, так, что виден точеный профиль, блестяще прорисованное лицо и скулы.
Мориарти никогда не рисовал людей.
«Означает ли это, что мне нужно носить с собой лошадиную дозу транквилизатора, на случай внезапного помутнения рассудка? Моего ли, Мориарти.… Не представляю как вести себя с влюбленным Джимом. До сих пор мне казалось, что эта личина моего босса также реальна, как пасхальный кролик»
***
Десять дней. Двести сорок семь часов. Почти пятнадцать тысяч минут. Чертова куча секунд. Неужели вся та игра, весь наш танец на кончиках ножей, вальс, танго на смерти, были затеяны, чтобы получить от меня злосчастную флэш-карту с оборонными планами? Если бы я был тобой… нет, не так, глупое сравнение, я и так ты, твоя копия, твой двойник. Что бы я задумал, будь я на твоем месте? А вот это вернее, да, в этом ключе думать намного легче. Ты наверняка увидел, не мог не увидеть, что произвел на меня неизгладимое впечатление. Прочитал это во взгляде за те мгновения, что мы улыбались друг другу, считал с движения зрачков. Как можно не заметить собственные эмоции, мой мистер Х? А сейчас ты держишь паузу. Объявил антракт, чтобы зрители помучались внезапной паузой на самом интересном месте спектакля, мой анонимный гений, я бы поступил точно также. Я оценил. Даже поаплодировал мысленно – слышал ли ты хлопки моих рук в своей голове? Ты мучишь меня – своим бездействием, своим молчанием, я уже готов смириться с твоей милой причудой – адской любовью вешать на людей взрывчатку, только появись, появись снова в моей жизни! Отправь мне цветы с ядом замедленного действия и прикажи найти противоядие, я был бы не против подобного испытания, близкая смерть будоражила бы нервы. Мориарти, мой мозг начинает ржаветь.
Единственным светлым моментом в этой ситуации был Джим. Не солнцем, конечно, убивающим тех, кто подберется слишком близко, но ярким лучом в этой убогой серости повседневности. Иногда мне было даже жаль, что он не живет с нами в одном доме, мне бы доставляло истинное удовольствие наблюдать за их с Джоном перебранками по утрам. Я даже приблизительно представляю их диалоги, выпады и ответы, в ближайшее время нужно будет их познакомить. Заново познакомить - тот театр, что он устроил недели две назад, конечно же, показался фарсом мне, но Джонни, наивный милый Джонни, он-то принял все за чистую монету. Это забавляет. В каком шоке он прибывал, когда я сообщил, что ночами напролет пропадаю вовсе не на расследованиях! С него пока хватит потрясений, когда он привыкнет и свыкнется с фактом, что у меня действительно появилась интрижка, я огорошу его информацией, что езжу ночами вовсе не к миловидной барышне с большими наивными глазами. К несчастью, по-настоящему умных девушек за свои годы я ни разу не видел даже издали. Меня привлекает мозг, а не пол. Возможно, именно потому я решил, что являюсь геем, ибо все особи, умеющие пользоваться своим серым веществом, были мужского пола?
О, нет, сейчас моя ориентация очень индивидуального характера – можно ли назвать это Мориарти-зависимостью?
А вдруг его оскорбил тот факт, что я сблизился с Джимом? Но это и вправду просто интрижка, ничего более, мой анонимный гений, я тысячи раз обращался к тебе мысленно со словами восхищения и преклонения! Нет никого лучше и умнее, никого, кто мог бы полностью удовлетворить меня, кроме тебя, моей половины, копии, моего второго я. В последнее время я даже стал задумываться о названии этого странного чувства – любовь к образу, тени, невидимому пауку, что сидит в паутине преступного мира, дергая за свои липкие нити.
Что-то я слишком часто стал искать названия своим ощущениям. Когда человек чего-то не понимает, пусть даже он является гением по природе своей – о, да, скромности мне не занимать, - он старается найти объяснения посредством сухих определений и голой логики. Меня пугает это чувство. Пугает, что я не могу найти точной трактовки, симптомов, способов лечения, в конце концов!
Мысли прыгают с одной на другую, не дают уснуть, путаются в голове, бесполезные, ненужные. Добился ли я чего-нибудь, в сотый раз прокрутив эту ситуацию в своей голове? Что молчишь, а? Идеальная программа дала сбой, компьютер обнаружил ошибку с кодовым именем «мистер Х»?
- Шерлок, ты думаешь слишком громко, я слышу твои истеричные интонации даже во сне. Что тебя тревожит? – Джим повернулся ко мне лицом, сонно всматриваясь в мои распахнутые глаза. Давно ли я не сплю? Засыпал ли вообще этой ночью? После той встречи в бассейне - анонимной, ты чертов игрок, даже здесь умудрился остаться инкогнито, молодец, спасибо - мне словно активировали тот участок мозга, который отвечает за чувства. Отключенный на протяжении всей моей жизни. Я задыхаюсь, утопая. Мысли прыгают с одной на другую. Мысли, чертовы вы предательницы.
- Вряд ли ты захочешь услышать правду, - еще с начала нашей забавной интрижки по безмолвному договоры мы обязались не врать друг другу. Не договаривать, предупреждать – да, но не врать. – Может, заберешь свой вопрос обратно?
- Ну уж нет, дорогой. Как можно забрать обратно уже сказанное вслух? Я не смог бы даже при желании, - он привстает и придвигается ближе, касаясь своим дыханием моей скулы. – Что случилось? Работа?
- Просто… Черт!
Намереваясь подняться, я резко дернулся, нечаянно растревожив только-только зажившие глубокие полосы, следы от ногтей, которые Джим, будто автограф, подпись, метку, оставляет на моей спине после каждой нашей близости. Что за склонность ранить людей, ранить себя? Плевать, она мне нравится. Вновь алые капли заливают белоснежные простыни.
- Почему на тебе все так долго заживает? Лежи, не дергайся, куда собрался?! Где в твоем доме аптечка? Боже, я должен был узнать это еще с порога! – причитает тот, следуя моим указаниям по поискам ваты и дезинфицирующего раствора. Я улыбаюсь.
- Так что тебя тревожит? – Джим сосредоточенно стирает кровь, положив руку мне на талию. Приятно.
- Я испытываю неконтролируемое влечение к человеку, которого никогда не видел. Наше общение вообще происходило лишь посредством телефонных сообщений, - о, да, не считая, конечно, безмолвных монологов в его адрес и бесконечных попыток продумать следующие шаги. Мой анонимный гений, зачем ты делаешь из машины человека? Тебе станет скучно со мной, чувства притупляют разум, на них можно играть, ими можно пользоваться. В этом ведь и заключается твоя работа – воздействовать на то человеческое, чем ты не обладаешь сам? На любовь, на привязанность. Ты – как я, ты это я, я никогда никого не любил. Так может, я ошибаюсь и эта извращенная влюбленность – лишь дань бесконечного уважения твоим качествам? Я никогда не встречал подобных себе, никогда не встречал второго себя. – Я не знаю, кто он, где он, что он собой представляет, лишь одно: он самый умный человек на этой чертовой планете.
Умнее меня, лучше меня, раз смог заставить почувствовать себя человеком. Не хочу.
Джим молчит. Только рука его продолжает монотонно двигать ватным диском по моей спине.
- Я говорил, что тебе не понравится мой ответ. Я задел тебя?
- Ничуть. Мы ничего друг другу не обещали, - улыбка ослепляет своей радостью. Ты прекрасный актер или действительно не держишь меня? Странный, странный человек, привлекаешь этим, своей непредсказуемостью, умением удивить меня, боже, как же мало осталось людей, способных на это. – Но ты ведь не собираешься прекращать наши отношения только потому, что влюбился?
- Я не влюбился! – не произноси этого слова, я не знаю его значения! И не хочу узнавать, слишком часто на моих глазах рушились судьбы из-за него. Любят лишь слабые, сильные люди бесчувственны и холодны, это залог успеха, наверняка ты думаешь также, Мориарти? Ты не узнаешь, никогда не узнаешь, что я дал слабину, что позволил этому низкому явлению коснуться меня. Надеюсь, в квартире нет жучков? Думаю, нет, я бы не устанавливал, так было бы слишком скучно. – Куда ты от меня денешься, Джим? Нам хорошо вдвоем, я бы не хотел прекращать это. Тем более что главный герой моих мыслей никогда не узнает об этом.
- Уж я-то ему точно не расскажу, - сарказм? Я что-то упустил?
Вибрирует мобильный.
Джонни, ну кто бы мог подумать! Ты оказал мне большую услугу, умотав на ночь в Дублин, пусть даже и не догадываешься об этом, я наконец-то смог показать Джиму наше жилье, но какого черта ты звонишь в шесть утра? Со стоном вставая с кровати, произношу:
- Как бы я хотел, чтобы они все оставили меня в покое!
Спустя несколько минут моих сухих и очень завуалированных ругательств, большую часть которых мой наивный сосед по квартире даже не понял, я, замотавшись в простыню, под тихие смешки Джима направляюсь к ноутбуку. Из его экрана на меня смотрит с укоризной просто неприлично выспавшееся лицо.
- Я говорил, что если включаюсь в работу раньше семи, от меня мало толку. Покажи мне место преступления.
Джим, умница, благоразумно не появляется в поле зрения веб-камеры, но благодаря его комментариям, я с трудом удерживаюсь, чтобы в голос не рассмеяться. Остроязычная язва, чтобы я делал в эти унылые дождливые будни, не всунь ты мне свой телефон в лаборатории месяц назад?
Звонок в дверь. Что за абсурд, сейчас шесть утра или вечера?! Игнорирую. Продолжаю пререкаться с Джоном и этим следователем. Идиот, верните Лейстреда, он хоть и наивный дурак, но к его тупости я уже привык.
- Оу! Шерлок, солнышко, к нам пришли такие красивые мальчики! – Джим немного ошарашен, он всегда начинает язвить еще больше обычного, когда происходит что-то из ряда вон выходящие; да и я, признаться, тоже. Два амбала в дорогих костюмах бесцеремонно вламываются в квартиру, закрывая крышку ноутбука, осматривая острыми взглядами окружающее пространство. Слегка удивленно взирают на полуголого мужчину в моей постели, который беззастенчиво копирует поведение манерного гея, мило хлопая глазами и отпуская пошлые шуточки в их адрес:
- Нет, ты посмотри на них! Статные, серьезные, шоколадный – так вообще меня просто покорил! Красавчик, как ты относишься к жесткому сексу втроем? Хочешь, я прикую тебя наручниками к кровати? – поведение Джима волшебным образом снимает с меня некоторую нервозность, за что я удостаиваю его благодарным взглядом. Амбалы молчат, ровным счетом никак не реагируя на его восклицания, прекрасная выдержка!
- Кто вы?
- Мистер Шерлок Холмс? У нас к вам дело государственной важности, прошу, оденьте на себя что-нибудь приличное, мы вылетаем немедленно.
- Шерли, малыш, у тебя есть кто-то на стороне, а ты не сказал мне? Я тоже хочу полетать на вертолете, эй, вы, мистер, ухаживающий за собачками, а мне можно с вами?
Собачки! Шерсть ниже колена, много шерсти, дорогой костюм, маникюр, работает в помещении, судя по обуви, серьезный вид профессионального стрелка, но отсутствует оружие.
- Букингемский дворец? – обожаю видеть эти эмоции у людей, богатый ли ты бизнесмен или торгуешь фруктами на рынке – смесь удивления, немного страха и, конечно, восхищения отражается у всех одинаково. Люди.
- Вам все расскажут на месте.
***
- Как думаешь, нам покажут королеву? – давя смех, спрашивает Джон.
Как по заказу, в зал входит Ее Королевское Самовлюбленное Величество Майкрофт, отчего выдержка лопается, как мыльный пузырь, орошая смехом просторный зал. Черт, я ведь мог догадаться раньше, что в семь утра послать за мной двух накаченных угрожающего вида мужиков мог лишь мой горячо любимый братец. Умен, о, да, природа не обделила его ни мозгами, ни сообразительностью, только вот он добровольно отказался от своего гения, от возможности почувствовать вкус превосходства над остальными – влюбился. Он был для меня опорой, примером для подражания, я всегда хотел быть как он, стать им, стремился достичь его уровня, не смея даже мечтать превзойти. Он был настоящей машиной из плоти и крови, скорость его мыслей превосходила скорость света, хотя многие умы человечества утверждают, что нет ничего быстрее световых лучей. Пока однажды не сломался металл его разума о титановые чувства, эмоции покорили ум, сердце впервые, но навсегда победило мозг. Он уже никогда не был таким, как раньше – сухим, точным, правильным, идеальным. Любовь сломала его, сломала все, что было дано природой. Я стал презирать Майкрофта, оттолкнул его от себя, чтобы он даже случайно не заляпал меня этим отвратительным явлением, не дай бог, никогда. А что теперь? Мерзость пытается намертво закрепиться и на моей белоснежной репутации? Я понимаю тебя, братец, боже, как же понимаю, но это не мешает мне считать тебя слабым, ты свыкся, сжился с этим, принял все как должное, я же не позволю сердцу возобладать над разумом. Я не такой как ты, я сильнее, я буду бороться. И гений победит, он всегда побеждал.
- Как видно, да. Доброе утро, Майкрофт, как твои дела? – мужчина молча входит в зал, задерживаясь взглядом чуть более необходимого на красных пятнах крови на простыне, и присаживается напротив. – Я был занят делом, между прочим!
- Интересно, о каком конкретно деле ты сейчас говоришь: о туристе и его сломанной машине или о некоем весьма нескромном молодом человеке, что сейчас томится в одиночестве в твоем доме? – как всегда, чуть прищуриваясь, спрашивает брат. Зараза, знает ведь мои склоки с Джоном, сейчас начнется еще одна перепалка, Майк, как же мне тебя не хватало! Пусть ты навсегда замарался этой грязью, я никогда не смогу скучать в твоем обществе.
- Что… что?! Шерлок, о чем он говорит?! Ты привел в квартиру… мужчину?!
- Не сейчас! – почти рычу. Джон умолкает, однако, к несчастью, ненадолго. Уверен, уже по дороге обратно он заговорит снова. Необходимо тридцать восемь секунд в тишине, чтобы продумать четкие ответы на все возможные вопросы. Да, именно тридцать восемь.
- Шерлок Холмс, я понимаю и ощущаю на себе как никто другой все твое презрение к обычным людям, но, бога ради! Ты в Букингемском дворце, в сердце британской нации! Можешь надеть хотя бы штаны?!
- Зачем?
- Ради твоего клиента!
- Уж не сама королева ли решила обратиться к скромному частному детективу?
- Я бы не хотел конкретизировать, но ваш клиент в высшей степени знаменательная особа, - ступая туфлями с летними подошвами по пышному ковру, неслышно подошел человек официального вида, стараясь изо всех сил продемонстрировать дружелюбие и гостеприимство, - мистер Холмс-старший, приветствую вас!
- Доброе утро, Гарри! – брат, кидаясь в пространство фальшивыми улыбками, крепко пожимает вошедшему руку. - Прошу меня извинить за вид моего непутевого братца, он весьма экстравагантен и непредсказуем. Кто знает, когда ему вдруг не захочется одеваться?
- Видимо, результат спешки? – мужчина с веселым задором в глазах рассматривает мой внешний вид. Я никак не комментирую ситуацию, внезапно разозлясь на Майкрофта. Что сейчас делает Джим, интересно? – Мистер Холмс, на фото вы выглядите выше.
- Для этого нужно хорошее пальто и невысокий друг. Майк, я против анонимных клиентов, в особенности, если меня рекомендовал им ты. Всего доброго, - я действительно направился к двери, мне было совершенно наплевать, что вся составляющая моей одежды – это заляпанная кровью простыня, что у меня нет даже денег на такси. Полной неожиданностью для меня стала его выходка – идиот, я совсем забыл, кто мой брат, заляпанный, запачканный этой грязью, но все равно Холмс, умный и хитрый – наступить на простыню! Ткань сползает в район поясницы, оголяя все творческие изыски моего скромного любовника за эту ночь, за прошлые ночи и дни. Легкой щекоткой отзывается растревоженная рана, напряжение и удивление, что скопились внезапно за считанные мгновения в довольно-таки просторном зале, нестерпимо давят мне на голову, их можно потрогать руками, разбить прицельным ударом на мелкие осколки. Мне редко когда удается ошеломить Майкрофта. Ради этого можно даже стерпеть нудные речи Джона об извращениях и гомосексуализме.
Молчание затягивается.
- Хм… Шерлок, сделай мне одолжение, по родственному, присядь и выслушай все материалы дела, мне кажется, они тебя заинтересуют. Обязаны заинтересовать, раз ты увлекаешься… э… подобным времяпровождением. И не смущай людей, надень на себя хотя бы рубашку.
***
Мое настроение превышает отметку «Великолепно», братец с тревогой и так и не прошедшим изумлением взирает на меня, сохраняя невозмутимое лицо, но я вижу все в глазах, глаза – действительно зеркало души, будь он хоть тысячу раз квалифицированный психолог, ничто не удастся скрыть в расширенных зрачках. Мои глаза не отражают ровным счетом ничего. Может быть, если приглядеться, то можно увидеть в них отражение окружающего пространства. Мой анонимный гений, какого цвета твои глаза? Видно ли в них отражение твоей души? Черны ли они как ночь? Вальпургиева ночь*, боже, я словно вижу этих танцующих ведьм, сумасшедших истеричных колдуний, поднявшихся на высокую гору станцевать Дьяволу свой волшебный танец смерти. Тебе нравятся их движения, Мориарти, Сатана, Дьявол во плоти? Достаточно ли хорошо кружатся под крики мучимых душ и музыку Тартара эти вечно молодые бессмертные девушки, восхваляя Твою силу? Много ли крови проливают на алтарь Твой, добиваясь хотя бы мимолетного взгляда? Алой, багряной, светящейся крови святых, мистер Х, не отливают ли красным твои чернейшие глаза? Есть ли душа у демона?
- Шерлок, что ты знаешь об этой женщине? – Майкрофт протягивает мне небольшую стопку распечатанных листов, неотрывно следя за моей реакцией. Продолжаю хранить невозмутимость. На первом изображено лицо довольно симпатичной женщины, ей за тридцать, выдает искусственная бледность лица и почти незаметные морщинки в уголках голубых глаз, не отражающих ни эмоций, ни даже намека на них. Это заинтересовывает. Она однозначно либо мертва, либо также является живой дышащей машиной. Только так можно объяснить этот взгляд, лишенный человечности. Похожие глаза я видел когда-то давно у Майкрофта, пока тот был еще авторитетом для меня, неужто он умудрился откопать в этом мире умную представительницу женского пола?!
- Она чертовски умна.
- Верно мыслишь! Тебе следует быть осторожнее, только в этом году она была в центре двух политических скандалов, а недавно разрушила брак известного писателя, затеяв интрижки и с той, и с другой стороной. По отдельности.
Почему люди, не обделенные интеллектом, всегда лезут в политику?
- Меня не интересуют подобные глупости. Кто она и почему ты решил, что мне понравится это дело?
- Ты не дослушал! Настоящее имя этой особы – Ирэн Адлер. У ее профессии есть много названий, но она предпочитает слово "доминантка", - легкая усмешка коснулась его губ. – Ты не можешь не знать обозначения этого слова.
Я просматриваю фото, все больше интересуясь своей целью – каждая фотография была откровеннее предыдущей, но никакой дешевой порнографии, весь антураж был сделан на высочайшем уровне, ничего лишнего. У этой Адлер есть вкус. Темные и таинственные тона, резкие световые переходы, плетки, наручники, кожаные и шелковые костюмы. Страстный взгляд, но фальшивый, наверняка лишь я вижу эту фальшь, эту отчаянную скуку! Бездушные глаза, как соленое море, Ирэн, милая, твой способ прогнать это отвратительное чувство – жесткий секс? От удушающей скуки, так знакомой мне, ты избавляешься подобным образом? У каждого свои методы, это довольно забавно, Мориарти, мой мистер Х, как тебе идея этой неглупой барышни, испробуем?
- Я так понимаю, у нее есть компрометирующие фото?
- Проницательно, мистер Холмс.
- Нетрудно было догадаться. Итак, о чьих же фотографиях мы говорим? – Гарри и Майкрофт растерянно переглядываются, боже, неужели было так неожиданно, что я задам этот вопрос?
- Этот человек очень важен для моего работодателя. Я не готов сказать больше.
- Шерлок, умоляю, ты ведь прекрасно понимаешь всю ситуацию, не смущай представителя твоего клиента еще больше! – брат едва сдерживает улыбку, я вижу это по напряженным мышцам лица.
- Вы поможете, мистер Холмс? Мисс Адлер не требует ни денег, ни услуг за эту информацию. Она связалась с нами и уверила, что фото не попадут в общественный доступ, но и мы их тоже не получим.
- О, мощное давление! – Прекрасно, прекрасно, Ирэн, ты уже симпатична мне, своим умом, своими действиями, ты провоцируешь на ответ, словно ждешь его! – Причем на самую влиятельную семью Британии! Вот это доминирование! Довольно забавная ситуация, вы не находите? – братец вызывающе закатывает глаза. – Ну, и где она? Майкрофт, я жду смс с ее адресом в ближайшие минуты, - поспешно поднимаясь, направляюсь к выходу. Дорогая, твоя наглость просто неприлична, я буду действовать твоими методами.
- Думаете, к вечеру уже будут новости?
- Нет, к вечеру будут фотографии!
*Вальпургиева ночь - По германскому народному поверью, служит ежегодным праздником ведьм, собирающихся в эту ночь вокруг своего повелителя, Сатаны, на высокой, недоступной горе Брокен, где они и справляют свой «шабаш».
***
Чуть небрежно, скорее, из-за укоренившейся привычки всегда производить впечатление и скрывать свои настоящие эмоции, женщина пролистывает фотографии на своем мобильном. Шерлок Холмс, знаменитый детектив, умнейший человек на планете! Она уже представляет их встречу, во всех подробностях, он наверняка едет к ней домой, тот седоволосый мужчина обещал, что они встретятся в ближайшие дни. Ощущение предвкушения, такое сладкое, легкое покалывание в пальцах и приподнятое настроение. Она улыбается, загадочно, таинственно, чувствует, что с сегодняшнего дня начнется игра. Игра с большой буквы - о, она сделает все, чтобы Шерлок не забыл ее!
- Кейт! У нас будут посетители! – молодая девушка входит в комнату по первому зову, огненно-рыжая, эффектная, неслышно ступая по деревянному полу. Как она умудряется не стучать каблуками? Но важно ли это сейчас, в эти знаменательные минуты, когда чувство предстоящего чуда выливается через край, когда ты еще не ощущаешь его, но знаешь, каким оно будет. Волнующим, манящим. – Мне нужно время подготовиться.
- Много времени? – голос требователен, но покорен. Это часто заводит клиентов, когда она приносит в комнату наручники или плети, они требуют и ее участия тоже, за что гонорар, порой, увеличивается вдвое. Кейт не кроткая серая мышка, как может показаться на первый взгляд.
«Много ли времени мне нужно? Я наблюдала. За тобой, за работой твоего мозга, я словно слышала звук крутящихся шестеренок. Ты прекрасен, внешне и внутренне, твое тело совершенно, под стать твоего гения. Сколько времени на подготовку нужно, чтобы произвести на тебя впечатление, чтобы въесться тебе в память, выжечь инициалы на сердце, которое выполняет только функцию перекачки крови? Минут, часов, дней? Ты слишком привередлив в выборе, не понимаю, что зацепило тебя в этом программисте? Я вышла на него, придумала повод и поговорила – он туп как пробка! Да еще и эти манеры.… Никаких актерских способностей, как он неумело скрывал свое смущение, когда я в лоб задала вопрос о ваших отношениях! Глупец! Я могу дать тебе намного больше, Шерлок, со мной тебе не будет скучно! И десятка лет не хватит, чтобы подготовиться к твоему приходу, слишком многое нужно учесть. Так сколько же?»
- Вечность, Кейт. И чуточку больше.
***
Джон старательно смотрит в окно, упорно не сталкиваясь со мной взглядом. Тон его спокоен до ужаса, а фразы корректны и отрывисты. Он так и не поднял разговор о «нескромном молодом человеке», хотя имеет на это полное моральное право. Хочет, чтобы я первым не выдержал и начал эту беседу? А зачем? Кого это угнетает, в конце концов? Или он пытается воззвать к моей человечности и совести? Глупый, глупый Джонни, ты совсем не видишь реальности, пытаешься пробудить во мне заведомо несуществующие чувства. «А может, это ты слеп? Саму возможность чувствовать влечение, не физическое, а духовное к кому-либо, ты точно также считал мифом,» - едко замечает внутренний голос. Спорить с собой бессмысленно, я молчу.
Благоразумно захожу в квартиру первым, уже выучив некоторые странности своего любовника. Что-то сейчас явно должно произойти, не знаю, насколько приятное или не очень, но что-то неожиданное. И лучше это произойдет со мной, а не с Джоном, ибо тот и так держится на грани срыва.
- Бабах! – в правый висок ударяет что-то мягкое и упругое. Стремительно повернув голову, я обнаруживаю полностью одетого Джима, лежащего на заправленной постели спиной и целящегося в меня из игрушечного пистолета с мягкой «пулей» на резинке. Вид у него был не расстроенный, скорее скучающий.
- Откуда у тебя детская игрушка? – Я прохожу в квартиру, кинув пиджак на спинку стула, и, опустившись в кресло, из-под опущенных век наблюдаю за входом. Если разговора не избежать, пусть лучше он состоится сейчас. Заодно познакомятся. Еще раз.
- Это такой редкий товар – пистолет с резинкой? – на полном серьезе спрашивает Джим. – Если хочешь, по большому секрету укажу несколько точек, где его можно купить бесценок. О, Джонни-бой, доброе утро! - Джон едва ли не шагнул обратно за порог, оторопело и с каким-то ужасом смотря на программиста. Видимо, это последний человек, которого он ожидал здесь увидеть. Джим, кривляясь, закинул ногу на ногу и положил руки на колени, мгновенно, без перехода становясь тем манерным женственным геем, какого он играл передо мной в первую встречу. Какая же из твоих масок настоящая, перед кем ты играешь – передо мной или перед Джоном?
- Ты?! Шерлок, я требую объяснений! Что он делает в нашем доме?
- Не волнуйся, милый, места в кровати хватит и на троих!
- Так, стоп! Вы, оба – сейчас же перестали вести себя как дети! – с сомнением смотрю на своего соседа, понимая, что для некоторых это невыполнимая задача. – Джон, моя личная жизнь не всегда соответствует твоим требованиям, за что я, конечно же, искренне прошу у тебя прощения, - издевательский кивок. – Джим, хватит портить впечатление еще больше, ты достаточно постарался и в лаборатории. Может быть, вы притворитесь, что не знаете друг друга?
От чего-то выхожу из себя, раздражаясь на них обоих. Стремительно встаю и, бросив на ходу: «Переоденусь», быстрым шагом направляюсь в другую комнату. Нестерпимо хочется покурить. Почему все люди такие сложные, мой гений? Как бы ты повел себя в моей ситуации, если бы твой песик застал тебя с любовником? А, Мориарти? Посмел бы он хотя бы косо посмотреть на твоего избранника? Видимо, нужно будет выдрессировать Джонни, чтобы не бросался на моих людей, слишком обнаглела моя домашняя зверушка.
Наплевав на все свои негласные правила, открываю окно и курю в форточку. Долго курю, с наслаждением, подсознательно оттягивая момент возвращения в комнату, где, как мне кажется, сейчас находится как минимум один труп или огромная ядерная воронка. На первый взгляд, в стычке Джона и Джима однозначно окажется победителем Джон, человек, наверняка убивавший людей голыми руками на военных действиях под палящим солнцем, даже упуская тот факт, что он является лишь военным доктором. Ни собственные муки совести, ни случайные заминки не остановили бы его. Но Джим, о, нет, Джим - вещь в себе, коробочка с секретом, будто темная незнакомая комната, ты никогда не узнаешь, что ждет тебя, копни чуть глубже. Кто знает, на что он способен? Он меняется, как вода, текущая вниз с горной вершины, через препятствия, камни и заросли, постоянно подстраиваясь под жизненные реалии сурового окружающего мира, идя с юмором, находя во всех своих проблемах если не плюсы, то сухую грубую иронию. Мало кто идет по своему пути с таким взглядом на вещи. Мой мистер Х, Мориарти, мне кажется, он тебе нравится. Не может не нравиться, иначе твоя ревность давно бы убила его, погребя со всеми своими взглядами под упавшим с крыши роялем, к примеру. Я бы поступил именно так, словно насмехаясь, устроил бы его смерть пугающе похожей на издевательства из американских черных комедий. Чтобы, как всегда, пройтись грязными ботинками по смыслу жизни. Я повторюсь в который раз, наверное, тебе уже надоело выслушивать мои восклицания, но я не могу промолчать: мне нужен лишь твой гений рядом с собой, я променял бы своего милого программиста на тебя, лишь бы ты вновь появился, лишь бы снова возбуждал мой мозг своими действиями. Я скучаю по тебе, черт возьми, безумно скучаю! Ты делаешь из меня человека, проклятый ты Сатана, ты насильно запихнул в мое механическое тело душу, будто насмехаясь, тогда как другие стремятся свою душу продать. Это так ново для меня, Дьявол, забери обратно свой дар, он режет, я не хочу, не хочу, не надо!
На последней затяжке в комнату входит Джим, смущенно улыбаясь, и произносит:
- Шерлок, кофе будешь? Мы с Джоном порылись в ящиках и откопали пакет с вполне приличным печеньем, уж не знаю, откуда он вообще оказался в вашем доме. Присоединишься?
Дорогой, наверное, ты накачал его наркотиками? Как можно помириться с Джоном за те четыре минуты, которые я отсутствовал?! Это же Джон!
- Я вижу все эмоции на твоем лице, милый, не пугайся, он жив и в абсолютно трезвом состоянии. Просто я очень неплохой психолог, а он довольно-таки прост и предсказуем в своих порывах. Спускайся.
Тлеющий уголек яркой и отрывистой болью проходит по указательному и среднему пальцу, обжигая, а я нарочно не выкидываю окурок, стараясь запомнить это ощущение в мельчайших подробностях, оставить еле заметные шрамы на тонкой и светлой коже. Мой милый анонимный гений, придерживаешься ли ты взглядов, что боль и следы на теле от нее – самая лучшая записная книжка из всех придуманных, лучше любых напоминаний? Хочешь запомнить какое-то знаменательное событие или дату – запечатли болезненную вспышку в этот отрезок времени. Проблема лишь в том, что это событие уже не сотрешь из жесткого диска своего разума, даже при желании. Я уже никогда не смогу забыть этот день, никогда не смогу не помнить его, случайно пройдясь мимолетным взглядом по правой руке – день, когда я осознал, что я человек.
***
Они разговаривали как старые друзья, смеялись, шутили, попутно проезжая по моим недостаткам: один – прямолинейно, в своей солдатской манере, другой – едко, иронично, освещая детали, которые, порой, не совсем понимал его собеседник, но понимал я. И реагировал – движением брови, легкой полуулыбкой. Ему было достаточно, он видел мою мимику, считывая полноценные предложения в едва заметных движениях лица.
Два настолько разных человека спустя четыре минуты смогли найти общий язык? Заслуга эта целиком и полностью в руках моего любовника. Что самое интересное, Джиму не составляло никакого труда играть ту роль, которая устроила моего соседа по квартире. Он даже не изменился толком, лишь не затрагивал всю интимность наших с ним отношений и не говорил заумными сложноподчиненными предложениями, которые так люблю использовать я в нашем с ним общении. Можно сказать, что Джон был куплен со всеми потрохами, а Джим избавил меня от неприятного разговора со своим соседом. Черт, он, похоже, вообще забыл о том, что говорил Майкрофт! Потрясающе, я не прогадал, когда забил цифры в свой телефон!
Так и не приняв участие в беседе, предпочитая роль молчаливого слушателя, я делаю последний глоток кофе и встаю из-за стола:
- Я рад, что вы нашли друг с другом общий язык, но, если ты не забыл, Джон, у нас еще остались дела.
Без слов тот встал из-за стола и направился к выходу, тепло – сегодня точно случится апокалипсис – попрощавшись с Джимом. Не менее дружелюбно ответив, он ехидно смотрит на меня:
- Не ожидал, да? Истинное удовольствие видеть в твоем взгляде удивление или недоумение!
- Что ты такого сделал или сказал, что он стелется, будто шелковый?
- Всего лишь добавил немного искренности в свое поведение. Когда ты вернешься? – я подхожу к нему, обхватывая с обеих сторон ручки кресел и близко наклоняюсь. Он улыбается, и хоть ни единый мускул не дрожит на лице, глаза выдают. В глазах та искра безумия, что заставляет сумасшедших истерически смеяться, танцуя на мертвых костях логики. Там нет души. Лишь сарказм и смех.
- Ты не успеешь соскучиться, - касаюсь его губ, едва-едва, намереваюсь уже отстраниться и направиться за Джоном, как Джим перехватывает инициативу, обхватывая меня рукой за шею, углубляет поцелуй, в кровь разрывая мне губы. И тут же сам отстраняется, победоносно улыбаясь. В ту же секунду входит мой сосед по квартире:
- Ты где там? Скоро? – стираю алые капли рукой, чтобы он не увидел, чтобы не разрушить то хрупкое равновесие, что установилось между нами троими. Ухожу, не оглядываясь, молча, боясь послать к чертям задание и остаться дома.
***
Забавный спектакль, о, да, просто чтобы проверить, как быстро она поймет кто я. Можно было придумать что-нибудь получше, согласен, но этому существенно мешает присутствие Джона.
Придерживая кровоточащую ранку на лице салфеткой, я растерянно, играя, озираюсь по сторонам, запоминая мельчайшие детали комнаты, впитывая их, как губка, создавая эмоциональный портрет Ирэн Адлер. Изящно обставленное помещение, дорогая мебель, однако чувствуется небрежность, нежелание иметь все это. Я не могу толком охарактеризовать это ощущение, но я знаю, чувствую, что она не любит свой дом. С каких это пор я доверяю чувствам, почему я слушаю свои эмоции, но не логику?
Светло-бежевые, коричневые тона. Изысканная мебель, хрустальные подсвечники, чистый ковер. Все будто стерильно, вылизано так, что логика отказывает. Приходится положиться на ощущения, которые всю свою жизнь я старательно игнорировал, не замечал, втаптывал. Сейчас вы вновь расцвели пышным цветом, как в детстве, как раньше, когда я еще не вошел в роль биоробота с каменным сердцем, зачем? Почему именно сейчас, именно тогда, когда абстрагироваться от чувств было бы наилучшим и правильным решением? Мой анонимный гений, ну зачем, зачем, зачем? Специально ли ты делаешь это, насильно и против моего согласия вживляешь мне без наркоза эти инородные предметы, образы, чертов садист, ты видишь крики моей безысходности, слышишь панику в моих глазах?
Стоп. Убрать лишнее в долговременную память и вернуться к нему в свободное время. Ведь я всегда умел концентрироваться на работе, что мешает мне затмить старыми привычками новые неожиданные эмоции? Гений всегда побеждает. Чувства – ложь, они врут и обманывают, они не поддаются логике и не слушаются разум. Значит, они заведомо обречены на провал и смерть. Уничтожить то, что не вписывается – идеально. Я смогу. Я должен суметь.
- Я услышала, что вас избили, - приятный тон, не писклявый, довольно женственный и не режущий слух. Ожидаемо, у умной и лишенной души женщины не может быть другого голоса. Итак, включаемся в работу: неглупая особа с жизненным опытом и интеллектом смогла взять под колпак Королевскую семью. Она знала, что к ней придут, знала, что не пошлют официальных представителей правопорядка – о, нет, только частное лицо. Кого-то, кому нет резона сливать информацию на сторону. К примеру, брата одного из членов Британского правительства, не так ли? Ирэн, милая, да ты знала, что приду именно я! Еще один спектакль, еще один постановщик. И не надоело вам насильно толкать меня на сцену своих игр как главного героя? Сначала ты, мой гений, спровоцировал меня на бег по всему Лондону, теперь эта девица. О, не подумай ничего дурного, я ни в коей мере не жалуюсь, слишком дорого мне твое присутствие в моей жизни, но почему именно сейчас всем вдруг захотелось поставить свои пьесы? – Какой ужас! Кажется, Кейт не узнала ваше имя?
- Да, простите, я… - неожиданно, определенно, ты смогла меня удивить! Не просто надеть новую одежду, как делал это Джим для «обезвреживания» моей дедукции, а не надеть ее вообще! Ни маленьких деталей, вроде застегнутой на все пуговицы рубашки, характеризующих замкнутость человека, или незаметного пятна чернил на рукаве, ничего. Красивое, почти совершенное женское тело. Пропорциональное лицо, привлекательное, а эти глаза! Не был бы занят мой разум одним человеком, я мог бы влюбиться в эту женщину! Глаза никогда не выдают, они говорят лишь правду, обнажая душу. Ни намека на жизнь, на глупость эмоций – слишком бесчувственны, слишком совершенны. Прозрачные, плотные, будто сгусток Лондонского тумана, холодные, как лед. Наигранная заинтересованность, любопытство. Как же тебе осточертела эта жизнь, я вижу, я все вижу, и ничто не скроется от меня! Ты прекрасна, как же ты прекрасна внутри – пустота так вдохновляет и манит, когда внутри вакуум вместо чувств.
- О, после драки всегда трудно вспомнить вымышленное имя, не так ли? – Ирэн, совершенно не стесняясь своей наготы, подходит ко мне вплотную, прожигая пустым взглядом. Ее поведение заставляет чувствовать раздетым себя. - Итак, теперь мы разоблачены оба, мистер Шерлок Холмс.
- Мисс Адлер, я полагаю? – смотрю в этот туман, в эту пустоту, не мигая, боясь отвести взгляд, такое чувство, будто она гипнотизирует, вытягивает из меня все то человеческое, что подарил мне Мориарти. Забери, забери эту грязь, ненужную, лишнюю, ты же можешь, я знаю! Что мне твое тело, когда глаза так откровенны и открыты? Когда ты обнажаешь всю ту пустоту, только мне, только для меня. Никто не видит этого, никто не видит глаза, когда лишь только они говорят правду.
- Какие скулы, с ума можно сойти. Стоит прикоснуться, и порежешь палец. Я могу попробовать? – не ожидая ответа, она проводит рукой по моему лицу, очерчивая линию до подбородка, слегка царапнув его ногтем. Искра безумия, та самая, так знакомая мне, загорается в зрачках, словно пламя, манит и завораживает. Ирэн Адлер, ты же знаешь, что я вижу ее? Вижу твое сумасшествие, оно схоже с моим, о, да. Не ты ли та самая великолепная ведьма с высокой горы Брокен, самая прекрасная из тех, кто танцует вальс со смертью на шабаше в Вальпургиеву ночь? Не твое ли обнаженное тело виднелось в бликах костра?
- Ну вот, кое-что нашел, - недоумение, будто суеверный страх, растерянность. А вот Джон не знает, что самое откровенное, что можно увидеть в облике этой женщины – это ее глаза, он-то смотрит отнюдь не в них. – Э.. я явно что-то пропустил.
Иронично вздернув бровь, Ирэн садится в кресло:
- Пожалуйста, присаживайтесь. Если хотите чаю, я позову горничную.
- Благодарю, я выпил во дворце, - чуть щурюсь, пытаясь всмотреться дальше, глубже. Ничего. Ни-че-го.
- Я знаю.
- Конечно, - открытая, беззащитная, она словно отражает все смущение, проецирует его на присутствующих. Возможно, специфика ее работы играет немаловажную роль? Раздеваться перед незнакомыми людьми ей явно не впервой, уж слишком откровенны ее манеры и поведение.
Она чиста. Не невинна, далеко нет, да и в этом контексте слово имеет не возвышенно-духовное значение. На ней нет ни отпечатка, ни даже намека на информацию. Я не могу общаться с человеком, не видя всю жизнь по его внешности! Начинается паника. Как будто я проснулся, открыл глаза – и вижу лишь темноту. Мне словно отключили какой-то очень важный орган чувств, что-то вроде слуха или зрения, это пугает, вызывает неуверенность – о, как давно я не испытывал этого! Почему вы ВСЕ появились именно сейчас, возможно, вы знакомы – Джим, Ирэн, Мориарти? Возможно, это какой-то заговор, чтобы вывести меня из равновесия?! Поиграть с моей выдержкой, растоптать в клочья мой характер и самообладание? Что же это за характер такой, если его так легко сломить, расшатать? Я презираю людей, я ненавижу их глупость и беспомощность, они такие наивные в своих жизненных взглядах и ценностях, но почему, почему же я становлюсь таким же? Даже моя логика, моя дедукция - и те предают, отказываются от меня, отключаются, когда так нужны мне! Но я ведь не совсем опустился, не совсем утратил свой разум? Джон, мой милый друг, прошу, спаси меня, окажись таким же предсказуемым, как и всегда, докажи, что я все еще способен мыслить и делать выводы! Смеряю взглядом фигуру своего соседа, выискивая детали. Не звонил сестре, новая зубная щетка, сегодня свидание, одна и та же рубашка второй день подряд – боже, да, экстаз, я все еще я, мой ум при мне, спасибо тебе, друг, я первый раз так благодарен тебе за помощь!
Но, Ирэн, ты меня поражаешь!
- Знаете в чем проблема, когда хочешь изменить облик, мистер Холмс? Как ни старайся – это всегда автопортрет. Вот вы, например: самоуверенный, но скрытный, зацикленный на своих проблемах – вас ведь что-то тревожит, я же вижу; верите в сверхчеловека. Точнее, в себя самого, как бы не ранили себя изнутри изнуряющими мыслями, - читает меня, не напрягаясь, мои мысли, мои тревоги, панику. Много ли еще столь гениальных людей в этом мире, если в одном только Лондоне я нашел уже четверых? - И кто-то вас явно любит. Если бы я била вас по лицу, то тоже щадила бы нос и зубы.
- Очень смешно, мисс Адлер. Прошу, наденьте на себя что-нибудь!
- Зачем? Чувствуете себя незащищенным? – почти дословно повторила мысли, крутящиеся в моей голове. Госпожа Ирэн, не выбивайте меня вновь из равновесия, хватит мне на сегодня удивлений. Я слишком растерян, слишком взвинчен внутри. Мне не дает покоя эта череда совпадений – сначала Мориарти, потом Джим, теперь ты? Слишком умные люди, слишком малый промежуток между вашими появлениями в моей жизни. Подстава? Что-то крутится, будто витает в воздухе, настолько неуловимое, что даже я не могу поймать мысль за хвост. Не мысль даже – тень мысли, отпечаток, домысел на грани фантастики. Но это все неслучайно, я уверен! Необходимо разобраться, кто играет со мной и каких ждет результатов. Чтобы поступить с точностью наоборот.
- Видимо, Джон не знает, куда смотреть, - поднимаюсь с дивана, галантно протягивая женщине свое пальто.
- Не согласна, по-моему, он это точно знает, - Ирэн подходит ко мне почти вплотную и медленно поворачивается спиной, повернув голову так, что я вижу ее профиль. Накидывая одежду сверху, иронично наблюдаю боковым зрением за Джоном, который старательно смотрит в зеркало, в котором отражается ее стройное тело. – А ты, Шерлок? – спрашивает тихо. – Почему ты смотришь только в глаза? Играешь перед своим другом роль вечного девственника?
- Глаза откровеннее тела.
- Пытаешься высмотреть мою душу? И как успехи? Опиши мне ее. Так странно, я вижу ее у каждого своего клиента, у каждого прохожего во взгляде, но никогда у себя, - она поворачивает ко мне лицом, сокращая расстояние между лицами до пятнадцати сантиметров. – Ты ведь такой же, да? Бездушный, бесчувственный, словно машина.
Мне хочется верить, что она права. Что я и вправду все еще такой же, каким был раньше, каменный, разумный, отрицающий саму возможность эмоций. Несколько мгновений Ирэн изучает меня, удивление не проскальзывает на ее лице, она не видит ничего, что не вписывается в образ сверхчеловека! Это волшебным образом резко успокаивает меня. Не все потеряно, велик шанс, что я просто запутался. Восхищение гением и возможностями – еще не любовь, симпатия к ехидству – еще не влюбленность. Я жив и я – прежний, не запятнанный грязью. Видишь ли ты в моих зрачках облегчение, Ирэн? Мою благодарность? Громко произношу, разрушая всю интимность нашего диалога:
- Вы поразительно наблюдательны, мисс Адлер, - отхожу дальше, по направлению к зеркалу, загораживая Джону весь обзор. Женщина запахивает пальто и садиться на диван, едва-едва улыбаясь. - Рискну предположить, что фотографии, за которыми мы пришли, в этой комнате?
- Как вы догадались? – даже у гениев может быть такой взгляд, полный восхищения, получать его от равных себе намного приятнее. Даже гений может иногда позволить эмоциям проскользнуть, главное, не увлечься этим. Я снова чувствую свою силу, уверенность, моя дедукция снова работает! Как приятно возвращаться в настолько привычное состояние! Твой маникюр, твоя косметика, прическа, даже «одежда» - все продумано до мелочей, все сделано, лишь бы я не смог прочитать тебя, милая, ты молодец, прекрасно подготовилась, вот только отсутствие деталей говорит порой куда больше их наличия. Твой расчет был именно на мой приход, ты хотела произвести впечатление, да ты это сделала, черт возьми! Не видом, так взглядом. Вот только не думала, что я так быстро пойму твои мотивы.
- О, так я прав? Джон, запри дверь и никого не впускай, - он кивает и стремительно выходит из комнаты. Мы обговаривали детали этой милой психологической игры еще в машине, надеюсь лишь, что он не опоздает и не будет торопиться. Не завали хотя бы это поручение, прошу!
Мой милый анонимный гений, мой вдохновитель, знаешь ли ты, отчего иногда высоко в горах сходят лавины? Самая распространенная причина – это слишком большая масса снега. Сила тяжести тянет ее вниз, но сила трения удерживает и не дает обрушиться, пока, наконец, вторая не выдерживает и сдается. Ты думаешь, снег сразу валится огромным комом, разрушая все на своем пути и увеличиваясь в размерах в геометрической прогрессии? О, нет, поначалу он почти незаметен, катится плавно, медленно, будто нехотя, постепенно набирая силу и скорость. Лавина моих страхов, моей паники медленно, но верно покатилась в сторону города-разума, убийственные эмоции, скатавшись в плотный тяжелый ком, все быстрее и быстрее неслись вниз со склона самообладания. Я почти разрушил свою основу, фундамент своей личности, а все ты, ты, чертов манипулятор, зачем тебе это, нарочно ли ты шутливо кинул маленький снежок вниз с самой вершины? Я благодарен этой умной женщине, что сидит сейчас напротив, с испугом и восхищением наблюдая за моим бесстрастным выражением лица, той, которая парой наблюдательных и раскаленных слов остановила снежную волну чувств, расплавила ее за несколько мгновений до столкновения. Даже ручеек растаявшего снега не доберется вниз. Я – это снова я, боже, как же приятно это осознавать! Ты играешь не по правилам, Мориарти, дорогой! Но как же мне это нравится, эта захватывающая игра, твои методы обескураживают и заставляют биться в восторге, ты прекрасен, ты так прекрасен!
Мы смотрим друг на друга, я и Ирэн, не моргает ни один из нас, ведь моргнуть – значит проиграть эту дуэль взглядов. Мне необходимо задержать ее внимание, на пару секунд усыпить бдительность, да, вот так, молю тебя, Джон, не глупи!
Пожарная тревога.
Ты успел!
Она теряется, рефлекторно бросая быстрый взгляд на зеркало, но тут же понимает свою ошибку. Улыбается:
- Умно.
- Спасибо вам, мисс Адлер, - вновь перехожу на официальный тон. – Услышав пожарную тревогу, мать бросается спасать свое дитя, просто поразительно, как пожар раскрывает ваши приоритеты. – Ощупываю камин в поисках рычага, зная уже постфактум, что за зеркалом сейф. Есть! - Надеюсь, вы не ребенка здесь прячете? Джон, выключай пожарную тревогу!
- Минуту!
Я осматриваю кодовый замок, выискивая наиболее часто затрагиваемые кнопки. Мысль – молния, она быстрее и точнее, четче, как никогда, я осознаю свою силу, я снова свободен!
- Я могла бы подсказать вам код, но я уже это сделала. Думайте!
Заглушенный звук выстрела и удивленный вскрик Джона выводят меня из интеллектуального экстаза. В комнату врывает группа людей, один из них истерично кричит:
- Руки за голову, все на пол! – закомплексованный и уверенный в своей силе лишь с пушкой в руках мужчина тычет мне дулом в грудь, «устрашающе» крича. Поведение вызывающее, настолько вызывающее, что, по крайней мере, мне, сразу видно: без оружия он ничего не смог бы сделать или хотя бы сказать против. Его люди ставят на колени Ирэн и Джона, держа их на прицеле.
- Не хотите, чтобы и я тоже?..
- Я хочу, чтобы вы открыли сейф. Мы все слышали, она сказала, вы знаете код!
- Ну, если вы действительно слышали все, то знаете, что это не так, - позволяю себе чуть улыбнуться.
- Я мог что-то упустить. Вы – нет, зная вашу репутацию, мистер Холмс. Будете пререкаться – я прострелю башку вашему другу. Мистер Арчер, на счет «три» пристрелите мистера Уотсона. Раз!
- Я не знаю шифра.
- Два!
- Я не знаю его!
Он нехорошо ухмыляется, и я вижу, чувствую, что он действительно отдаст приказ стрелять. Нехорошо.
- Три!
- Хорошо, стоп, я попробую! – Джон вымученно, сквозь зубы выдыхает воздух. Поворачиваюсь к замку, анализирую нашу встречу, диалоги, взгляды, движения, все, что могло бы быть связано с цифрами. Неужели?..
Моих губ касается усмешка. Дьявол, ну конечно, что еще можно ожидать от помешанной на сексе доминантки! Что бы она ни думала, но боковым зрением я все-таки отметил все прелести ее тела. Уверенный в своей правоте, ввожу параметры ее фигуры, на секунду повернув голову, чтобы встретиться с Ирэн взглядом. Даже стоя на коленях, одетая только в мое пальто, с дулом у виска, она спокойна и хладнокровна, только глаза кричат, предупреждают. Медленно моргаю, давая понять, что понял ее невысказанные слова.
- Благодарю. А теперь откройте его. Пожалуйста.
Перед тем, как открыть крышку, молясь всем небесам, чтобы Джон вспомнил свое давнее увлечение религией, выкрикиваю:
- Ватиканские камеи*! – Выстрел, гром, треск. Удары, выкрики, удивление в расширенных зрачках перед тем, как ручка пистолета со всей силой врезается в нос. Возня окончена, Ирэн Адлер профессионально держит оружие, направляя его на лежащего без сознания агента. Вытаскиваю телефон из сейфа.
- О, Шерлок, а я успела начать сомневаться! Вы были очень наблюдательны, я польщена! – ирония, искра безумия, та самая искра снова зажигается в глазах, они горят, горят синим пламенем удовольствия. Соленое море бушует, выплескивается на берег напалмом, разъедая песок. Только легкий испуг и нервозность плавают где-то в глубине.
- Что? О чем она?
- Забудь, Джон. Лучше осмотри дом и выясни, как они вошли, - мой друг убегает проверять комнаты, я же, издеваясь, подбрасываю телефон в руках, наблюдая за разгневанной женщиной.
- Отдай его. Он мой, - Ирэн властно протягивает руку, но я чувствую ее неуверенность и страх, она знает, что не получит мобильный просто так, может только отобрать. Но как, если я стою от нее за несколько метров и, по всем параметрам, физически сильнее? Она паникует, просыпаются эмоции, что губит ее самообладание и ум. Держи себя в руках, если хочешь выигрывать, я на себе испытал все минусы отвратительных человеческих чувств. Они захламляют, закидывают мусором всю логику, весь гений, к чему это нам, сверхлюдям? Пытаюсь включить телефон, без удивления отмечая наличие пароля: «Мой ключ ____ ок»
- С чего бы?
- Этот телефон – моя жизнь, мистер Холмс. Я скорее умру, чем отдам его. Он моя защита, - голос уже начинает срываться, ты теряешься, напрягаешься, проигрываешь. Возможно, я действительно отдал бы тебе мобильный, если бы ты смогла не просить, а приказывать мне. Оставаться гением даже в экстремальной ситуации. Но – нет. Слабостям нельзя потакать.
- Шерлок, иди сюда!
- Был защитой. Ты не умеешь достойно проигрывать.
На втором этаже Джон обеспокоенно слушает пульс лежащей без сознания Кейт, оглядывает комнату, мельтешит, дергается – ей-богу, как будто не он лечил раненых солдатов в разгар военных действий! Или все дело в том, что в Афганистане не ходили привлекательные голые девушки?
- Думаю, влезли здесь, окно открыто. Не волнуетесь, мисс Адлер, девушка просто без сознания.
- Что ж, видит Бог, она к этому привыкла. Есть еще задняя дверь, проверьте ее, доктор Уотсон.
Слышу их диалог не столь внятно, как хотелось бы. Ирэн быстро оправилась, даже командует Джоном, не стесняясь. Или же вновь играет перед ним, даже не пытаясь закрыться от меня? Недальновидно, схожесть наших сущностей – не повод, чтобы быть открытой, скорее, наоборот. Вхожу в комнату, перебирая тысячи комбинаций пароля в секунду, толком не замечая ничего, что творится вокруг.
- Ты сейчас же отдашь мне телефон, я обещаю! – в предплечье вонзается шприц, боже, вот это было действительно неожиданно, да ты не так наивна и глупа, по моим меркам, как мне казалось! Нагло, смело, дерзко. Голова резко начинает кружиться, за считанные мгновения я теряю ориентацию в пространстве. Пол? Ты ли поднялся ко мне или я упал? Не понимаю, ничего не понимаю, что ты мне вколола, ты что-то говоришь, кричишь, просишь, я не знаю, не слышу, на каком языке ты говоришь, кто ты, где ты, где я?..
- Отпусти мобильный! Сейчас же! Брось! – упорно держу что-то в руке, не разжимая ее, смутно понимая, вспоминая, что нельзя, нельзя отдавать, ни в коем случае! Темнота? Что ты… почему я ничего не вижу…
*Ватиканские камеи - барельеф святых, перед которыми преклоняли колени.
@темы: Шериарти, "Сыграй со мной партию.." и тд, Личное, Слэш